А обещали сказку…

Хорт и Вирх сидят за столом и о чем-то тихо говорят. При моем триумфальном появлении (на голове – колтун, вся в грязи и крови, синяк под глазом) замолкают и смотрят, словно преподы, изучающие явившегося на переэкзаменовку и ранее смачно обматерившего их студента. Студент смущен и уже жалеет о порыве, ибо тогда хотел бросить универ (а потому материл от души и долго, угрожая табуреткой и заставив дослушать до конца), а сейчас вроде передумал и мучительно соображает, как бы извиниться и не потерять лицо.

– Привет, – очаровательно краснея и садясь за стол.

Напряженно смотрим с Мурзом на картошку с грибами. Интересно, кто из них готовил?

– Ешь, – кивнул Вирх.

Ем. Мурз не отстает, охамев настолько, что залез на стол.

– Мы хотим с тобой поговорить. – Охотник. Хмуро.

Давлюсь картошкой. МЫ?! Какой кошмар.

– Слушаю, – хрипло. Сквозь кашель.

– Кто учил тебя колдовать? – Вирх.

– Никто, – с набитым ртом.

– Хм?

– Само пошло, – кое-как прожевав и отбирая у кота колбасу. Кот выпустил когти и угрожающе задрал хвост. Обкусанную колбасу вернула.

– А когда именно ты начала колдовать?

– А как тебя встретила, – мило улыбаясь и вытирая рукавом нос. Вампир поморщился. Мне же просто хотелось побезобразничать.

– Тогда это точно магия запрета, – смотрит на охотника.

Тот кивает. У обоих в глазах печаль и суровость. Чувствую себя ведьмой, нечаянно представившейся инквизиторам. А что такое-то?

– И… что это за «магия запрета»?

Ответ охотника прозвучал настолько мрачно, что возникло желание срочно сбежать из этой комнаты и по-тихому повеситься самой.

– Это магия, которой наделяют человека на определенное время. Максимум – месяц. И каждый раз при ее использовании человек отдает годы жизни тому, кто наложил на него заклятие. Чем мощнее используемые заклинания, тем больше лет отдается колдуну. Как только резерв лет заканчивается – жертва неминуемо погибает в страшных муках, по сути сгорая заживо.

– …

Котенок продолжает невозмутимо есть. Сижу, открыв рот и пытаясь что-то сказать, правда сама не вполне понимая что. Дык… эта… так я что… не всемогущая героиня сказки, что ли?

Вспоминаю фею. Желание прибить бабушку зашкаливает за все разумные пределы.

– Я не знаю, сколько тебе еще осталось. – Вирх. Спокойно и холодно, будто вовсе и не переживает за свою единственную (я надеюсь) суженую. – Но я могу помочь.

– Как? – цепляясь за его слова, как утопающий за льдинку.

– Если сделаю тебя вампиршей, то подарю бессмертие.

Улыбка облегчения расцветает на губах, уже готова подставлять шею.

– Но, – все так же спокойно и не менее холодно, – за это ты должна будешь вечность служить мне, как раба. Ибо мое слово станет для тебя смыслом жизни.

Улыбка вянет в муках. Понимаю, что умру я с куда большим удовольствием.

– Нет.

Кивок.

– Я предполагал такой ответ. – Улыбнулся? Чуть заметно, лишь краешком рта. Но ведь улыбнулся? – Что ж, тогда у тебя только один шанс.

– Какой? – смотрю на доедающего колбасу котенка.

– Надо найти того мага, что наложил на тебя заклинание, и заставить его отменить чары. Плюс – вернуть все отнятые годы.

Киваю, весело сузив глаза. Найти эту фею? Да дайте мне только встретиться с ней – она у меня не то что мужиком, она у меня блохой всю жизнь прыгать будет! За такую сказочку.

– Кхм. – Вирх.

Кое-как прихожу в себя, киваю, показывая, что готова слушать до конца.

– Но делать это ты будешь сама. Так как ни я, ни он помогать тебе не станем.

И оба смотрят так, словно только что выбросили на улицу пищащего котенка – с интересом и легкой жалостью.

Вздрагиваю, усилием воли беру себя в руки и еще раз киваю. После чего встаю, протягиваю свою руку охотнику и с чувством жму его. Трясу руку удивленному принцу тьмы, или кто он там? Котенку даю подзатыльник, мстя за колбасу. Всем машу ручкой и, прихватив из плошки еще пару картошин, иду к двери.

Уже на пороге оборачиваюсь, посылаю воздушный поцелуй и широко улыбаюсь, старательно заталкивая ком обиды и слез обратно в грудь.

– Не скучайте, мальчики. И… Хорт, котенок снял и заклинание приворота тоже. Так что не переживай.

После чего выхожу наружу, хлопнув дверью и все еще широко улыбаясь.

В груди – боль, в душе огромная дыра с рваными краями. А в голове крутится одна и та же фраза: «Все мужики – козлы».

Нет, я, конечно, понимала, что надо было дослушать, мне наверняка выставили бы какие-то условия, попросили бы быть хорошей девочкой, чем-нибудь бы подсобили. Но… в душе вдруг проснулся маленький, забитый и униженный жизнью котенок. И при фразе: «Справляйся сама» – понял, что его снова бросают, зашипел и буквально заставил себя встать, плюнуть на все и выйти.

Ведь… давно поняла: если ты в заднице – ждать помощи неоткуда. Друзья исчезают, враги стараются додавить, а люди превращаются в простых прохожих. Больно, трудно, но факт. Из любого дерьма надо выбираться самой. И ни за что и никогда не просить ни у кого помощи. Иначе платить заставят дорого – и все равно кинут в конце.

Сволочи.