А он не вернулся из боя

Вера Федоровна посмотрела в окно — скоро стемнеет. Ей вспомнилось, как она познакомилась с семьей Бровиковых. Она вместе с Лидией Манкевич, чей сын погиб в Афганистане, встречались с другими матерями погибших ребят. После встречи они прогуливались по набережной, разговаривали.

Вдруг Манкевич тронула ее за рукав:

— Извините, Вера Федоровна, видите, нам навстречу идут две женщины.

Вера Федоровна посмотрела вперед и увидела девушку и женщину постарше. Лидия пояснила:

— Это мать и жена офицера Бровикова. Он десантник и сейчас служит в Афганистане. Я сам недавно с ними познакомилась. А давайте я вас им представлю, они очень приятные люди.

Идущие навстречу женщины, увидав Лидию Манкевич, улыбнулись. А она после приветствия представила их друг другу. Коблик назвалась:

— Вера Федоровна!

Бровиковы по очереди тоже назвали себя:

— Анна Степановна, — представилась женщина постарше.

— Татьяна, — чуть смущенно назвала свое имя девушка.

Манкевич добавила:

— Анна Степановна — мать старшего лейтенанта Бровикова. Он сейчас, как и ваш Коля, Вера Федоровна, исполняет интернациональный долг в Афганистане.

— А вы знаете, Вера Федоровна, по-моему, мы с вами уже виделись. Я обратила на вас внимание еще на вокзале, вы прощались с сыном. А мой Андрюша садился в тот же вагон, что и ваш сынок, — заметила Анна Степановна.

Вера Федоровна оживилась:

— Да, вы знаете, на вокзале такая суматоха была. Я, конечно за своим сынком следила, но так случилось, что обнять и поцеловать его на прощание у меня не получилось. Он с ребятами какие-то ящики грузил, а поезд тронулся… Коленьку своего я увидела уже в вагонном окне, только и успел мне рукой помахать. А стояла я на перроне со своим старшим сыном Сергеем.

— Мы тоже в этой вокзальной суете не успели Андрюшу поцеловать, — кивнула головой Анна Степановна.

А Татьяна добавила:

— Он захотел поговорить с командиром призывников, пошел по вагонам, а тут поезд тронулся.

Манкевич тронула Коблик за рукав:

— Ну что, Вера Федоровна, я, пожалуй, пойду, а вы уж тут без меня побеседуйте.

Она кивком головы попрощалась и пошла в сторону своего дома.

— А где вы живете? — спросила Вера Федоровна своих новых знакомых.

— На улице Типографской, — ответила Бровикова-старшая.

— Так мы еще и соседи! Наш дом на углу Горького и Типографской. Знаете что, а давайте пойдем ко мне, почаевничаем, поболтаем…

Они просидели до ночи. Бровиковы прочитали письмо Андрея, он тогда находился в Москве и готовился вылететь в Ташкент. Спохватились, когда стрелки часов показывали час ночи. Вызвали такси, и, когда гости уехали, Вера Федоровна поняла, что приобрела новых друзей. Сидя одна, в наступающей темноте она с тревогой думала о сыне.

Глава 5. Афганские будни

Прошло три месяца службы Коблика «за речкой». Теперь ему уже не надо было спрашивать у товарищей, что означает то или иное слово, произнесенное афганцем.

Если слышал слово «бача», он знал, что это означает «пацан», «цадар» — одеяло, которое мужчины носят на плече. Ребята шутили — это афганский плед. «Шурави» — советский, «сарбоз» — солдат, «улусвали» — район, «вильяти» — провинция, «шари» — город.

Конечно, были и свои солдатские термины: «грач» — самолет, «траектория» — ракеты, «стволы» — артиллерия, «самовары» — минометы, «слоны» — танки. Уже знал, где лучше находиться на танке или бронетранспортере во время движения, чтобы свести к минимуму последствия подрыва на мине. Стали привычными обозначения: «груз 200» — погибший, «груз 300» — раненый, «груз 400» — контузия, «груз 600» — пленный.

Николай комфортно чувствовал себя и среди товарищей, появились друзья, с кем можно было поговорить по душам, открыться, рассказать о чем-то личном, сокровенном. А в бою верная дружба дороже всего.

В хорошем настроении Коблик лег спать. Под подушку положил письмо от мамы, которое получил вечером и уже два раза перечитал. Решил, что утром еще раз прочитает. В письме мать рассказала о семейных делах, а кроме того, о девушке, с которой чуть больше года назад он познакомился. Та пришла к Вере Федоровне и попросила адрес Николая. Мать радушно встретила Наташу, и они почти три часа беседовали.

«Интересно, с какими мыслями Наташа ушла от мамы? Понравились ли они друг другу?» — думая об этом, Коля и уснул.

До утра еще было далеко, но роту Бочарова подняли по тревоге, а его самого вызвали в штаб батальона. Бунцев стоял у карты, когда капитан доложил о прибытии.

Комбат озабоченно, не отрывая глаз от карты, произнес: