А отличники сдохли первыми... 5 (СИ)

Бодрый рыжебородый Саня — со своей тельняшкой, толстой серьгой и щербатой улыбкой больше всего похожий на пиратского боцмана — не зря носил среди своих друзей прозвище «человек-праздник». Как только лодки хмурых вольских девчонок причалили к мысу плотины, он тут же очаровал их всех парой искренних комплиментов, галантными жестами и молодецкой сноровкой, с которой он справлялся с такелажем и грузом. Его открытый весёлый взгляд и дружелюбные интонации вмиг сменили выражения лиц амазонок с серьёзной решительности на стеснительные улыбки. В его присутствии они снова почувствовали себя молодыми и симпатичными девушками. Даже если некоторых из них можно было так назвать лишь с некоторой натяжкой...

Что и говорить — даже стальной взгляд Альфы немного теплел, когда она вспоминала в своих рассказах об электрике с плотины ГЭС. Может он напоминал ей кого-то из прошлой жизни?

Нужно сказать, что обычно оптимизм и жизнерадостность других людей меня очень раздражали. Дико хотелось просто-таки втереть в их лица всю ту отвратительную реальность, что я вокруг себя наблюдал: глупость, алчность, зависть, рвачество, снобизм, гордыню... Чему вы, блядь, все так радуетесь?!

Но мне было видно, что оптимизм Сани совсем не такой, как у каких-нибудь коучей по технике продаж или типа того. Он прекрасно видел и осознавал весь тот горький катаклизм, что мы наблюдали вокруг себя. И не строил никаких иллюзий — ни для себя ни для других.

Как я понял, он просто категорически отказывался по этому поводу горевать, не смотря ни на что. Осознанно или нет — но он сделал своим девизом фразу о том, что слезами горю не поможешь. И во всём старался найти хоть что-то, что могло порадовать его или окружающих. Даже в трагедиях или проблемах. И, в отличие от тошнотворного Перца, Саня делал это совершенно естественно, без всякого кавээновского притворства.

— Так всё, перекур! Умеете вы себя развлечь, я тебе скажу, братан... — Опустив очередную пару канистр на песок, электрик смахнул пот со лба, ещё разок подмигнул девчонкам и начал шарить у себя по карманам в поисках сигарет. — Мы тут за всё время хорошо если с десяток жор пристрелили, которые зачем-то на ворота полезли... А вы... За один день разнесли в пух и прах целую орду каких-то полудиких людоедов... Ты там, Гошан говорил, схлестнулся один на один с толпой... Потом метнулись на атомную, покосили этих доходяг немеряно...

Бросив в рот сигарету, он протянул пачку мне, но я отказался. И Саня продолжил, прикурив и выпустив дым вверх:

— Потом, как говорят, ты чуть ли не загрыз жорского мутанта прям в полёте, спас нашего Стасика и столкнулся там нос к носу с какой-то человекоамёбой, которая сама тебя едва не сожрала... Или ещё чего похуже... Угандошил там ещё целую пачку этих уродов...

Он снова сделал паузу, делая затяжку. А я, уложив свою ношу, равнодушно пожал плечами:

— В наших краях мы называем это вторником, Сань... Ты бы не курил тут.

— А! — Электрик пренебрежительно махнул рукой, но всё же отошёл от груды канистр подальше. — Кому потонуть, тот не сгорит.

— По-моему, обычно наоборот говорят...

— Говорят — кур доя̀т! — Хохотнул бодрый боцман. И его неправильное ударение в сочетании с курением тут же напомнило мне Настю. — Чё там у вас в Саратове — прям жесть жестяная?

— Сейчас поспокойней, конечно. Когда вон такие, как они, орднунг почти повсюду навели. — Я присел на груду канистр, отряхивая штаны от налипшего песка, и кивнул на амазонок, возившихся со оставшимся грузом. — А самая жесть зимой была. Я тогда в полях погреба грабил и в города не совался. Поболтай как-нибудь с кадетами — они тебе многое могут рассказать о том, почему в итоге из всех детей в городе выжил хорошо если каждый пятый.

— Да я и сам успел посмотреть краем глаза. Пока Гошанчик меня с Самары сюда не вытащил. Я как с ним в первый день созвонился, то думал — почилю щас себе спокойно в гостинке, дождусь его под вискарик... Тогда-то первый зуб и потерял! — Саня ухмыльнулся, в очередной раз продемонстрировав неполную челюсть. — Какие-то мудаки пошли по номерам мини-бары грабить, выпивку искали, закусь, роскошь всякую с постояльцев... И так вообще без палева — раз — и ко мне вламываются! Я одного — стулом! А второй — н-на нахуй — и кастетом мне прям по губам. Хорошо, что я с собой стамеску всегда таскаю...

Сплюнув, бодрый электрик, присмотрелся к девчонкам в камуфляже:

— А в Вольске, поначалу, тихо было. А потом весь февраль пальба почти постоянно. Прям войнушка.

— Это они власть в свои руки брали, насколько я знаю. — Я тоже пригляделся к амазонкам.

— Ага... — Выпустив ещё одно облако табачного дыма, Саня замолчал.

И я поспешил взять инициативу в нашем диалоге на себя, желая прояснить некоторые стратегические подробности:

— А где вы эту химозу так быстро надыбали? Неужто тут у себя запасли на чёрный день?