А отличники сдохли первыми... 5 (СИ)

— Ты думаешь, что одержал победу, глупый маленький автоном...

Пока нет, но я близок.

— Когда же ты, наконец, поймёшь, что вам не на что надеяться. Мы же бессмертны... Тебе не под силу победить бессмертие.

— Зато я смогу его как следует покалечить. Или превратить твоё вечное существование в вечную пытку. Как тебе такой вариант? — Нож снова надёжно лежал в руке. Не смотря на опалённую кожу и усиливающуюся вонь, настроение улучшалось с каждым шагом, который приближал меня к брошенной платформе.

— Когда-нибудь ты поймёшь всю безнадёжность своего жалкого существования, глупый маленький автоном... Но будет слишком поздно...

Оглянувшись, я заметил, что моё воздушное прикрытие последовало за мной. Но садиться посреди кучи жор без возможности сделать хотя бы один выстрел они пока не торопились.

— Как я посмотрю, так это скорее ты в безнадёж... Акх...

Моя голова взорвалась.

Нет. Выронив нож и схватившись за виски, я обнаружил, что мой подпаленный и исцарапанный череп всё ещё на месте. Но ощущения были такие, словно мозг только что разлетелся по всей округе.

Перехватило дыхание. Подогнулись ноги.

— Да. На коленях. Именно так ты должен приветствовать своего повелителя...

Пространство наполнилось гулом. Нет, визгом. Нет, скрежетом. Сплетение всех мыслимых шумов разрывало уши и выворачивало наизнанку. Но сквозь эту какофонию я всё равно слышал монотонный голос:

— Ты тоже слышишь призыв, глупый маленький автоном... Просто повинуйся ему и стань частью нас. Чем больше ты сопротивляешься, тем хуже тебе будет.

Загадочные зелёные пилоны на латунном основании начали мелко вибрировать. Или это дрожал весь мир вокруг меня. Шум перерос в крик боли и ярости. Мой крик. Вибрация усилилась... Земля словно трясётся под ногами и рассыпается на куски, откалываясь вместе с костями моего черепа, разрывающегося от боли и давления, которое сжимает мозг одновременно и снаружи и изнутри...

— Мы одно целое. Мы бессмертны. Мы вечны. Мы вме...

Выворачивая комья сырой земли и разбрызгивая мутные воды прямо в платформу въехал замызганный слякотью бронетранспортёр. Сотрясая землю, боевая машина с рёвом смяла один из пилонов. И тот прижал колыхающуюся массу к платформе, разделив её на две неравных половины.

Шум и давление мгновенно ослабли. Остался только рокот двигателя, работавшего вхолостую рядом со мной. Но подняться на ноги я всё ещё не мог. Лишь оглянувшись, я заметил, как уцелевшие жоры двинулись в нашу сторону.

Из люков на крыше БТР высунулись Алина и Альфа. Надвинув на глаза свои каски и нахмурив лица в устрашающих гримасах, девчонки принялись палить из своего оружия по наступающей толпе. И из задних дверей машины тоже кто-то открыл огонь, сминая нестройные ряды заражённых, оскаливших свои окровавленные зубы.

В центре редеющей толпы пролегала колея, оставленная колёсами армейского транспорта. И в этом просвете стало видно, как с тыла на толпу набросились штрафники из «орды». Вовсю работая своими кольями и цепами, они беспощадно сминали остатки вечноголодного сопротивления.

Позади прижатой к земле платформы на парковую клумбу медленно опускались «Ансат» и уцелевший «крокодил». И ещё до того, как их колёса коснулись земли, из вертушек повыскакивали кадеты. Тут же занявшись истреблением уцелевших одиноких бродяг с помощью разнообразного холодного оружия.

Всё. Вот теперь я думаю, что победил тебя, урод вонючий.

Оттолкнувшись от земли руками, я, наконец, смог подняться. И, пошатываясь, шагнул к мерзкому бесформенному монстру, который всё ещё трепыхался в своей ловушке.

— Теперь у тебя только один выход, тварь. — Говорить было сложно, язык еле ворочался. На обожжённых губах — вкус крови. — Сейчас ты даёшь правильные ответы на все наши вопросы и умираешь быстро и почти не больно. Всё. Других вариантов нет.

— Ошибаешься, глупый маленький автоном... Нельзя убить весь организм, уничтожив всего одну клетку. Пусть даже и одну из самых важных... Ведь имя нам — Легион. Потому что нас много.

И трепыхающаяся под искрящим пилоном тварь вдруг перестала мелко дрожать и замерла. Вздувающиеся то тут, то там пузыри, открывающиеся рты и сфинктеры, сочащиеся зелёной жижей, перестали пульсировать и шевелиться. Бесформенный кусок плоти медленно оседал, выпуская из-под себя вонючий воздух и слизь.

Тварь сдохла. Голос в голове молчал.