А отличники сдохли первыми.. (СИ)

— Но мне уже почти пятнадцать… Значит, некрасивая…

Ох, женщины… Все вы одинаковые. Во всех возрастах.

Я поразмыслил и, склонившись к ней, заговорщицки зашептал:

— Знаешь чего… Я тебе по секрету скажу… Мне кажется что наши новые приятели уже по уши в тебя втрескались. Поверь, я в таких вещах разбираюсь.

Алина подняла голову и, состроив хитрую мордашку, уставилась на меня, словно желая убедиться, не вру ли.

Я только подмигнул в ответ, она улыбнулась и снова улеглась на плечо.

— Ну может… Они хорошие ребята… Серьёзные, смелые… У нас в этом году был новенький в классе, похож на них. Он гимнастикой занимался. И всё время на всяких соревнованиях был. Все девчонки в него сразу влюбились!

— И ты?

Девочка возмущённо фыркнула:

— Вот ещё!.. — И, помедлив, снова зашептала с укоризной. — А вот вы раньше говорили, что хороших ребят не осталось. Вот видите, я же была права!

Не дожидаясь того, что я начну посыпать голову пеплом и каяться в своих ошибках, Алина немедленно развила мысль:

— Может тогда и хорошие взрослые тоже остались… Такие же как вы. И они смогут найти лекарство и всех вылечить.

Интересно, что имелось в виду под «такие же как вы». Похоже, не иммунитет.

— Может быть. Может уже ищут. Откуда нам знать. Давай-ка засыпай уже… Бери пример с пацанов.

— Угу… Можно я только ещё немножечко так посижу, хорошо? — Она снова шмыгнула и прижалась теснее.

Я ответил молчаливым согласием, откинулся на стену и закрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям.

Все мышцы завтра будут болеть от сегодняшних упражнений над пропастью. Правое плечо отбило выстрелами из дробовиков. Хорошо если смогу рукой с утра пошевелить. И в ушах до сих пор звенит от грохота. Ладони все в ожогах. Левая кисть еле сгибается — сцепление на байке постоянно придерживать приходилось, а я уже давно не катался. Шея в ссадинах от рюкзачной лямки. Царапины на рёбрах, на лице, синяки от камней по всему телу и парочка на башке… Ну хоть пулю никуда не поймал…

Так я уснул. А на рассвете вместо петухов нас поднял уже ставший привычным вой голодных жор.

Пока кадеты делились с Алиной своими галетами, а также, дико стесняясь и заикаясь, отвечали на её расспросы про свой казарменный быт, я, прислушиваясь к интересным деталям разговора, сканировал местность в бинокль.

Ответы пацанов были весьма скупы на подробности. То ли сказывалось стеснение, то ли они ещё не вполне нам доверяли и блюли какую-то секретность.

Выяснялось, что с того момента, как ни одного вменяемого взрослого в интернате не осталось, солидная часть кадетов поддалась соблазнам вольной жизни. И ушла на простор опустевших городских улиц, грабить и пировать, пока всего на всех ещё хватало с избытком. Ещё одна существенная часть изъявила желание отправиться по домам. А оставшиеся продолжили жизнь по законам военного времени. С жёсткой дисциплиной и иерархией, согласно школьному уставу.

Составив конкретный план действий в условиях катастрофы, в первую очередь они озаботились укреплением обороны, а также сбором и накоплением всевозможных ресурсов первой необходимости. То есть, по сути, понастроили вокруг школы баррикад, расставили посты и тоже ударились в грабежи. Но организованными группами и по плану. А не как почти все остальные дети в городе — не стали кидаться на первый же попавшийся торговый центр, сначала пожирая все сладости, снеки и алкоголь, которые ещё не успели достаться жорам. А после — устраивая похмельную поножовщину и выясняя отношения с ближайшими соседями, когда легкодоступные удовольствия довольно быстро закончились.

Как я и предполагал, первым делом кадеты стремились добыть оружие и патроны, отбивая у более мелких групп ближайшие полицейские и гаишные околотки. Серьёзного сопротивления они не встречали и вскоре успели собрать приличный арсенал. Но при попытке проникновения в институт внутренних войск, встретили своего первого серьёзного противника. Кадеты назвали их «центровыми». Судя по всему, это была банда, сколоченная теми курсантами-первачами, которые тоже решили остаться за забором института. В то время как старшие курсы, как и офицеры — стали жертвами вируса. В остальном их банда состояла из примкнувших жителей центрального района города — Кировского. Идею о наследовании государственной власти курсанты может и готовы были разделить. Но делить саму власть с «позорной школотой» — категорически отказывались. Поэтому они стали непримиримыми врагами.

Понеся серьёзные потери, кадеты чуть не стали жертвой морального кризиса. Увеличилось количество дезертиров. По городу пошёл слух, что не так уж и страшны эти суровые пацаны в чёрной форме. Сложность вылазок за ресурсами возросла.

Второе дыхание интернат получил тогда, когда в ответ на просьбу о помощи, им удалось спасти из осадного положения студентов медицинского колледжа. Студенток, преимущественно.