A Path Less Taken (ЛП)

— Во всей галактике нет таких наёмников, которые справились бы с двумя невероятно тренированными и сексуальными пользователями Силы, — ответил Энакин, скрыв свой гнев за улыбкой. Оуэн и Беру перекинулись взглядами, а Асока… просто впилась взглядом в Энакина. Если кто-нибудь продолжил бы настаивать на этой теме, то она превратилась бы в красный томат от стыда.

— Ты что, сейчас недвусмысленно… намекнул на то, что Асока, по твоим словам, сексуальна? — спросила Беру.

«Твою же…» — пронеслось в голове у Тано, а её щёки стали сиять румянцем. Ни за что на свете сейчас она не смогла бы смотреть сидящим прямо в глаза, особенно, учитывая то, что слова Энакина в глубине души были ей приятны.

— В первую очередь я это говорил про себя, и только потом про неё, — ответил Энакин спокойно. Хотя он и не пытался отказаться от своих слов, это все равно не делало ситуацию менее неловкой.

— Ты всё же имел это в виду, — парировала его слова Беру. Оуэн в это время смотрел на Асоку, которая прятала свой взгляд ото всех, а её лицо было намного краснее обычного. Он пытался изо всех сил не усмехнуться от этой сцены, ведь всё было веселее некуда.

— Не принижая красоту Асоки, всё-таки суть моего предложения была про меня и только меня, — сказал Энакин, напоминая сейчас Оби-Вана с его философским подходом к жизни.

— Давайте кончать с этой темой… — продолжила Асока в попытках свести румянец с лица — … моё предложение состоит в том, чтобы мы разузнали какие у Джаббы новые предприятия, будут ли мятежники пытаться сунуться в это, а после использовать момент, чтобы представить себя им.

— Великолепная идея. Дело осталось за малым, а именно найти то, что приманит их внимание к себе… — ответил Энакин, ухмыляясь, — и я знаю как нам этого добиться.

— Каков же твой Великий план?

— Если то, чего ты желаешь, нелегально, то Хатты — это те слизни, которые смогут это тебе достать. И что же для армии важнее её количества?

— Оружие, — догадался Оуэн.

— Именно. Посему мы закажем много оружия, что привлечёт внимание мятежников к каравану. После мы используем момент и убьём всех прислужников Джаббы, этим завоевав доверие восставших. Если нам удастся, конечно же, — ответил Энакин, приковав внимание Беру к себе.

— Подожди, подожди, подожди. Ты убиваешь?! — спросила она.

— Ну не связать же их и устроить пикник с ними? — сухо ответил экс-джедай.

— Ты… позволяешь делать это ей тоже? — спросила Беру, показывая пальцем на Асоку. Тогрутку же, в свою очередь, нервировало то, что все считали её каким-то невинным ребёнком, о котором нужно заботиться. Для неё этот период давно прошёл. Это было одной из главных причин безмерного уважения Асоки к Энакину, который обращался к ней, как к равной.

— Да, я поддерживаю её в этом. Но если бы вы принимали участие в войне, то поняли бы, что в некоторых случаях у вас другого выбора не будет. Если хотите винить кого-то, то вините Джедаев, которые бросают в пекло войны ещё не подросших юнлингов-детей. В моём же случае я не жалею ни о чём, — спокойным тоном произнёс Энакин. Встреча с Асокой была единственным, о чём он никогда не будет жалеть.

— Ты не вправе подталкивать кого-то на убийство, особенно ребёнка её возраста, — не согласилась Беру. На это уже хотела более чем горячо отреагировать Асока, но её перебил Энакин.

— Перестань говорить о том, что ты не знаешь, — ответил Скайуокер. Его спокойный тон был непоколебим, хотя внутри он кипел от раздражения. — Когда ты посылаешь детей на войну, то не жди, что они вернутся такими же детьми, какими было до этого. Джедаи хотели воинов, они их и получили. Это касается всех юнлингов, которые пошли сражаться и им посчастливилось дожить до совершеннолетия. Я не считал тех, которые стали жертвами киборга-убийцы джедаев или тех, кто пал от рук дроидов. Неуважение к возрасту Асоки, это неуважение по отношению ко всем юнлингам и падаванам её возраста, которые проливали кровь во время войны, к которой они никакого отношения не имели.

Энакин уже был на ногах, как и Оуэн. Он боялся, что его брат сделал что-то опасное, судя по тому, как блестели его глаза. Он не мог объяснить чувство мощи, повисшее в воздухе, но человек рядом с ним делал это возможным. Как будто он купался в этой мощи.

— Так или иначе… — продолжил он, присев, как будто ничего не случилось, — … решение позволить Асоке стать убийцей не было простым. Но я чувствовал необходимость этого. Постепенно ты понимаешь какой… лишней вещью становится милосердие по отношению к некоторым людям. К людям, от решений которых погибает еще больше невинных жизней. Граф Дуку, Сепаратисты, Генерал Гривус, Хатты, все эти люди должны быть уничтожены, чтобы то, что вы называете перемирием, могло существовать. Относиться к ней как к ребёнку излишне, и без обид, ход твоих мыслей как и у Джедаев очень узкий.