A Path Less Taken (ЛП)

— Ты уверена, что нас никто не увидит? — спросил один из мятежников.

— Если мы хотим, чтобы план удался, лучше чтобы никто не заметил, — ответила Тано, деактивировав свой меч и войдя в прорезанную дыру. Внутри она обследовала помещение, похоже, они вошли в какую-то пустую камеру.

— Всё чисто, — предупредила она, после чего группа хорошо вооружённых мятежников вошла за ней с оружием, готовым к бою.

— Видимо, это какая-то камера тюремная, — сказал вслух другой мятежник, обследовав стены.

— Надеюсь, это то место, где Джабба держит своих пленников, но только когда он решает пленить кого-то, — ответил другой мятежник нерадостным тоном.

— Соблюдайте тишину, мы не можем предугадать, кто может быть вокруг кроме нас, — приказала Асока, заставив мятежников закрыть свои хлеборезки.

Асока, подойдя к двери камеры, разрезала замок своим мечом, после чего опять деактивировала клинок.

— Пятеро из вас могут пойти тем путём, мне нужен лишь один человек, который прикроет мне спину, — на предложение Асоки мятежники одобрительно кивнули, после чего самый крупный из них вышел вперед, присоединившись к Асоке, и команды разделились.

«Сила, сколько еще тюремных камер он здесь понастроил?» — думала Асока про себя, пока они рыскали по местности. Из нездоровой любознательности она смотрела внутрь каждой камеры. К сожалению, Энакин правильно угадал про тех, кого держали в этих камерах. Ряд за рядом стояли женщины, покрытые чем-то отдалённо напоминающим платье, скорее это было нательное бельё. Её покоробило от мысли, как долго некоторые из этих женщин находились здесь.

Было и несколько исключений. В одной из камер держали пленником мужчину, который по виду был сильно потрёпан, всё его тело было покрыто ссадинами и ушибами, а сам он лежал в странной позе. Присмотревшись более внимательно, она поняла, что пленник, к счастью, всё еще дышит.

— Эй, — сказал мятежник Асоке, задержав её рукой за плечо. От этого Асока вышла из полусонного состояния, — мы должны очистить всю местность от противника до того, как начать освобождать пленников.

Асока посмотрела на мятежника одиноким взглядом, после чего кивнула в согласии и двинулась перёд. Она кивнула в первую очередь самой себе: единственным выходои для спасения этих пленников было успешное завершение миссии. Хоть Энакин был прав насчёт того, во скольких неприятных ситуациях была Асока, но этот дворец занял первое место из всех, что она знала. Если не считать Зайгеррианских работорговцев, именно это место было олицетворением криминала Галактики: абсолютное наплевательство на мораль и отсутствие даже ноток на какое-либо право. Именно это проходило мимо властей Республики, пока она была увлечена войной?

Из задумчивости Асоку вывели громкие крики. Асока слышала крики людей, которые задыхались от собственной крови, умирая при этом, но этот крик переплюнул их всех. Это был крик женщины, но ужас исходящий от этого покоробил Асоку. Она продолжала слышать их, но теперь они стали прерывистыми. Вот это, она не могла проигнорировать.

— Перестань брыкаться, шлюха! — послышался хриплый голос, плевать на миссию, с этим она должна разобраться немедленно.

Есть много картин, которые хотелось бы развидеть, и ода из таких это клатуинский самец, пытающийся изнасиловать женщину тви’лечку. Руки Асоки сжались, ведь эти крики ранили её сильнее, чем настоящие порезы от оружий.

«Гнев настолько сильный, что мог бы расплавить кожу, как лава на Мустафаре» — именно на этих словах Асока сорвалась. До того, как он смог проникнуть в интимные части тви’лечки, он уже был поднят вверх. Невидимые руки душили его, а его спина изогнулась от боли, пока его поднимали вверх. В комнате воцарилась тишина, слышались только плач тви’лечки и звуки удушья, которые испускал клатуинец.

— Ты отвратителен, — сказала она тихим рычанием, но в ней было столько мощи, которая была сравнима с силой богинь древности, — что же творится в головах таких уродов, как ты?

Асока была настолько переполнена гневом, что не замечала то, с какой легкостью подняла противника. Её хватка усилилась многократно, от чего глаза клатуинца чуть ли не вывалились из глазниц. Его спина еще сильнее изогнулась, пока он глазами искал помощь, которая так и не пришла.

Через секунду, сила, которая душила его, внезапно остановилась, но не успел он порадоваться этому, как та же сила начала давить на его череп с удвоенной мощью. Оно давило на каждый дюйм его черепа.

Клатуинец начал сильнее мычать от усилившейся боли: его череп пытались просто сжать как лимон. Давление всё усиливалось и усиливалось по мере разгорания гнева тогрутки.

Комната скоро наполнилась звуком разрывающийся плоти. За этим последовал глухой стук чего-то об пол, это было тело насильника, голова которого была сжата внутрь. Этот звук приносил больше наслаждения, нежели ужаса для неё, ведь она еще никогда не была настолько переполнена гневом. Не было ничего во время войны, что разгневало бы её до такой степени.