А. Покровский и братья. В море, на суше и выше 2… -

– Эх, далековато построили, надо было поближе к метеостанции, оттуда от всех служб быстрее дойти можно, – со скрытой гордостью приговаривал Борисыч.

– Да ладно, – успокаивал его Федюня, – там ещё одну построим, даже лучше, – тревожно прислушиваясь к возможным критическим высказываниям солдат.

Но все были довольны. Командир даже пообещал подумать о награде для строителей.

На взлётке в это время готовили к боевому применению вертолёты. Технари заныривали внутрь бортов, проверяли узлы и агрегаты, где-то уже начинали почихивать двигатели. Прапорщик Мерзликин сидел в кабине Ми-8, удивляясь тому, что в противообморозительной системе не оказалась спирта, и размышлял – подать рапорт на начальника склада или решить дело полюбовно. Вроде того, что взять посудину, налить в неё «массандры» и как бы заправить систему. Идея понравилась, и Мерзликин нажал на кнопку пуска реактивных снарядов, мгновенно трезвея от ужаса – предохранитель не был опущен…

Солдаты брели на завтрак, с неохотой покинув курилку, изредка оглядываясь на неё и мечтая поскорее. После еды просто необходимо покурить!

Федюня развивал идеи по благоустройству территории курилки, убеждал Борисыча разработать проект озеленения «очага культуры», начав, конечно же с рытья арыка, а то ничего не вырастет. Борисыч только хотел возразить другу, что курилку почти год собирались строить, а уж арык… но не успел. С взлётки за спиной раздался этакий характерный звук: «Шшшшухххххх…»

От камуфлированной вертушки волнообразно летел снаряд, оставляя за собой белый след…

Влетел он в курилку, разнеся её на безобразные оплавленные куски дюраля.

Протрезвевший было, но тут же совершенно опьяневший от страха Мерзликин шёл к полковнику на макаронных ногах, шепча белыми губами оправдания.

Месяца через два, уже осенью, когда самолёт, доставлявший солдатское довольствие, был сбит на посадке, Федюня курил газетные самокрутки, зорко оглядывая территорию, не завалялся ли где бычок, и говорил Борисычу, занятому таким же делом:

– Хорошо хоть курилки нет, где бы мы курево добывали… Там же как: окурков в бочку набросали, наплевали, кто их потом курить-то будет?!

Дмитрий Сухоруков

Рассказы

Родился во второй половине 20 века в г. Запорожье. Всё детство провёл за приобретением специальных навыков, как-то: изучение языков, нравов и обычаев вероятного и маловероятного противников, плавание, прыжки в воду и куда придётся, стрельба из большой винтовки в маленькие мишени. В результате в возрасте 17 лет окончил спецшколу без отличия, но с баротравмами уха, залысинами, близорукостью и бирмингемским акцентом. Впоследствии благодаря волосатым рукам, ногам, свирепому прищуру и акценту – поступил в Санкт-Петербургский Государственный Университет на факультет международных отношений. Вследствие крайней провинциальности (всё время путал поребрик с бордюром, а парадное с подъездом) был зачислен на заочную форму обучения. После получения диплома принялся за подъём экономики Украины частным образом. Имеет пагубную страсть к дайвингу, стрельбе и путешествиям.

В данный момент работает и проживает на территории Украины, может отличить швеллер от шнеллера, а атташе от пресс-папье, четвёртую рюмку выпивает за мир во всём мире, к своим литературным способностям относится скептически, не тщеславен – может поесть алюминиевой ложкой из общего котелка.

ДОБРОЕ УТРО

Бум… бум… бум…

Кровь в виски, что ж так плохо-то? И темно… И сыро…

Ааа… Добро пожаловать – порт Конакри, мы в Гвинее.

Ноги наши босы, рубашки нет, во рту сухо и как-то необычайно противно, затылок саднит. Так, а вот и ясно, почему саднит – там у нас рана, небольшая, но рваная, видимо бутылкой саданули… Эх – чёрные наши братья.