А после…

Сейчас никого их них не было рядом. Но Хантеру вдруг удалось поймать похожее ощущение. Они с девушкой – как с друзьями – засыпали и просыпались рядом, могли касаться друг друга плечом, или кистью, находиться в совершенно личном пространстве… Ему была комфортна дистанция, которую соблюдала девушка, иногда он сам удивлялся, что видит ее не в фильме, а наяву. Иногда он теребил ее словами просто чтоб добиться ответа и убедиться в том, что она – не голограмма. Но коснуться не смел – от нее не исходило ни малейшего сигнала. Ну никаких заигрываний, какие он улавливал отовсюду столько раз.

Но на исходе второй недели полного отсутствия хоть какого-то более чем дружеского интереса, вдруг озадачился.

Потом озадачился еще раз, и еще. Никогда еще на него не реагировали так, чтоб не реагировать вообще!! Ведь есть приемчики, которые действовали безотказно. Сценические, коммерчески проверенные, подсмотренные у себя же на видео, подмеченные и отрепетированные перед зеркалом. Они работали! Всегда!

В какой то момент это пробудило отзвуки былых комплексов. Некоторые особенно очумительные девушки, которым все же удавалось остаться с ним наедине на гастролях, явно ожидали от него большего. Позже друг, который знает все, подсказал ему, что «девушки ведутся на несомненную уверенность в себе, а ты – иногда как будто пугаешься. То есть эта уверенность плещет из тебя на перформансах, они ждут того же и потом… а нет…»

Он и сам знал, что нет. Никак. Суета вместо трансцендентности. И не находил в себе ответов.

И в один момент просто не выдержал.

Он плюхнулся рядом с ней на кровать, случайно (наверное), она встала, прихватив рукоделие, и переместилась на подушки на полу рядом с запруженной нитками качалкой.

– Тэм! – не выдержал он наконец, – Что со мной не так?

– В смысле?

– Почему я нравлюсь девушкам только на расстоянии?

– Наверное, потому что расстояние комфортно тебе самому. Оно позволяет тебе открываться. Самовыражаться и принимать отклики без обязанностей. Оно размывает твои тревоги. Наверное.