А потом я проснусь

— Знаешь, как я себя чувствую сейчас? — Усмехнувшись, я смотрю ей в глаза. — Замороченным благовоспитанным душнилой. Я примчался в Иркутск по первому твоему зову, просто потому что тебе было плохо, хотя, если быть уж совсем честным, твой незрелый порыв смыться меня сильно разозлил. Плюсом к этому, ты единственная девушка, побывшая на ужине с моими родителями…

— Неправда. Была еще одна… Та, что висела у тебя на шее возле ресторана…

— Это девушка имеет больше отношения к моему отцу, нежели чем ко мне, — терпеливо поясняю я. — И если бы ты экстренно не покинула город, я бы мог тебе это объяснить. Она дочь близких друзей нашей семьи. И да, если хочешь знать, отец мечтает, чтобы я на ней женился, чего, разумеется, никогда не будет.

Глаза Ярославы ярко вспыхивают золотыми огнями, брови до странного трогательно съезжаются домиком.

— Блин… Прости…

— Я еще не закончил. Помимо того, что ты единственная девушка, побывшая на ужине с моими родителями, ты еще единственная девушка, из-за которой я дрался. Дважды, напомню. Да, твоему дорогому Сойке в тот вечер я все-таки съездил по яйцам. Причем, в первый раз я дрался, когда даже толком тебя не знал и когда ты хамила мне напропалую, чем дико раздражала. Ты та, ради кого я дважды мотался в Иркутск, потратив на перелет в общей сложности около суток…

— Не дважды, а один, — поправляет Ярослава, окончательно вживаясь в роль корректора. — В первый-то раз ты не ради меня прилетел.

На это я могу лишь невесело усмехнуться. Если бы она знала правду, то прилично бы удивилась.

— Неважно. Я хочу сказать, что порой слишком заботился о твоих чувствах, а действовать очевидно нужно было по-другому… Как Сойка. Пока я оберегал твой хрупкий внутренний мир и читал свои бесполезные книги, он просто извинился за то, что смешал тебя с дерьмом при толпе друзей, заплатил за завтрак, после чего ты поставила на нем штамп «годен» и решила встречаться.

— Артем хороший парень и очень мне помог в сложный момент моей жизни, — повторяет она все ту же заезженную и дико раздражающую фразу. — С ним я тоже повела себя некрасиво… Бросила в день рождения и умотала к тебе.

Я непроизвольно кривлюсь.

— Посочувствовать ему не получается, уж извини.

— Этого и не нужно. Ты был прав, когда сказал, что я легко прощаю тех, кто делает мне больно. Я действительно легко простила и его, и маму с папой за то, что бросили.

— Всех, кроме меня.

— Это тоже правда, — вдруг соглашается она, продолжая храбро удерживать мой взгляд. — Почему-то все, что касается тебя, я воспринимаю очень остро. Предъявляю повышенные требования, видимо.

— И чем я такое заслужил?

Она пожимает плечами.

— Не знаю. Наверное, тем, что ты для меня особенный.

В левой половине груди приглушенно екает. Взгляд она по-прежнему не отводит, смотрит прямо, выражение лица серьезное и… беззащитное. Сейчас я могу причинить ей боль всего парой неосторожных слов. Легко отыграться за все.

Но я же тряпка. Не могу. Да и просто хочу ей поверить.

— А дальше что? Завтра? К Сойке вернешься?

Ярослава округляет глаза.

— Нет, конечно. С ума сошел?

— Я же слишком образованный для тебя.

— Блин, ты сейчас и правда душнила, — морщится она, но ее лицо при этом не теряет своей беззащитности. — Заладил одно и то же. Я бы попробовала… Если ты, конечно, захочешь… Ну, там… в кино ходить… Почаще видеться и созваниваться…

— А секс? — с улыбкой переспрашиваю я, ощущая неконтролируемые радость и желание рассмеяться.

— Секс, конечно, тоже, — улыбается она в ответ. — Зря, что ли, ты так старался.

33

Ярослава уезжает от меня рано утром, когда я, изрядно вымотанный всем, что произошло несколькими часами ранее, сплю, уткнувшись лицом в подушку.

— Лежи давай, — шепчет она на мою не слишком уверенную попытку подняться. — Мне надо Тотошку выгулять, а то он почти сутки один сидит. Навалил, наверное, три кучи под дверью. Такси уже тут. Созвонимся.

Когда дверь за ней захлопывается, я, поморгав, нахожу взглядом часы. Пять утра. Что за девственницы пошли? Приезжают без звонка и без предупреждения, попользуются тобой и с рассветом исчезают.

Потом я пытаюсь заново отключиться, но неудачно. В голове то и дело всплывают обрывки нашей беседы, и чем больше их появляется, тем меньше шансов на сон у меня остается. Так, и что мы имеем? Первое: Ярослава больше не девственница, и счастливым первопроходцем оказался я. Второе: она не планирует возобновлять отношения с Сойкой, а хочет попробовать строить их со мной. Как она сказала? Ходить там в кино, почаще видеться и созваниваться. Третье: я, как истинная тряпка, простил ее после фразы «Ты для меня особенный». Четвертое: она не растеряла боевого духа и пару раз в разговоре прилично меня срезала, почти как в старые добрые времена. Пока ни одной плохой новости, за исключением разве что очередного признания себя тряпкой. Наверное, поэтому у меня такое хорошее настроение, даже несмотря на дичайший недосып.