А потом он убил меня

Я говорю ей, где меня высадить, — в квартале от торгового центра. Там я позавчера провела несколько часов, планируя маршрут отступления и выискивая места, где меня не засекут камеры видеонаблюдения. Это на случай, если кому-то придет в голову меня отследить, что крайне маловероятно, но я все равно не собираюсь рисковать. Отправляясь туда, я надела второй парик, черный боб, и одежду, которую обычно не ношу, из менее дорогой части своего гардероба.

Кэрол останавливает машину, и мы быстро пробегаемся по оставшейся части плана. По нашим прикидкам, не дождавшийся Джима Терри так или иначе объявится. Если этого не произойдет, я его подтолкну вопросом вроде: «Слушай, а Джим с тобой не связывался? Он прислал мне подозрительное сообщение…», ну и всякое в таком духе. Мол, я желаю бывшенькому только хорошего, но сильно беспокоюсь за его психическое состояние.

Кэрол же между тем послезавтра отправится в полицию и подаст заявление о пропаже Джима. Мы обсудили это и решили, что, пропади он на самом деле, в первый же день она бы к копам не обратилась.

По нашим прикидкам, тело в конце концов прибьет к берегу. Самоубийство чистой воды. Кэрол никогда не согласилась бы на морскую прогулку, если бы знала, что подаст Джиму идею спланировать собственную смерть. Так она скажет. А еще, что по пути домой он попросил его высадить, сказал, мол, хочет пройтись, обдумать ситуацию с работой. Вел себя вроде бы нормально, хотя задним числом у нее возникли подозрения, что он просто бодрился, чтобы запудрить ей мозги. Ни в коем случае нельзя было его отпускать.

Если тело не вынесет на берег, тоже ничего страшного. Можно будет сказать: «Он уехал. Намеревался сбежать. Ищите его где-нибудь в Тунисе».

Мы еще раз повторяем все пункты. Возможно, мы никогда больше не увидимся.

— Удачи тебе, Кэрол, — говорю я. — Пусть у тебя все сложится. Это я от души.

Она чуть улыбается в ответ.

— Тебе тоже всего хорошего. — Она касается моей руки. — И спасибо.

Я снова надеваю панамку, пониже натягиваю ее на лоб. В ней и в солнечных очках, особенно если наклонить голову, лица никто не разглядит.

Кэрол разблокирует дверцу. Я склоняюсь к ней, целую в губы.

— Скоро увидимся, заинька, — громко, отчетливо говорю я басом, выхожу и закрываю за собой дверцу.

Потом иду в торговый центр, миную универсальный магазин и устремляюсь прямиком к туалетам. За дверью начинается коротенький коридор, в нем никого. Я открываю дверь с женским силуэтом, готовая принести извинения («Простите, ошибся»), но у раковин никого, только некоторые кабинки заняты. Я захожу в свободную, переодеваюсь во все свое и снимаю парик. Одежду Джима я убираю в рюкзак и иду к зеркалу посмотреть на себя. Все хорошо. И выгляжу я хорошо, самой собой, пусть очень усталой и сильно загоревшей.

Я плещу себе в лицо водой, слышу, как где-то срабатывает слив, и вижу, как к раковинам идет женщина. Она улыбается мне в зеркале. Я отвечаю быстрой улыбкой и ополаскиваю руки. Потом, высушив их, лезу в сумку за косметикой. Пока я крашу губы, женщина уходит. Я сжимаю губы, изображая перед зеркалом насмешливый поцелуй.

«Такие вот дела, Джим.

Нет, погоди, на самом деле тебя уже нет. Как же я забыла?

Ты ведь недооценил меня, говнюк мелкий, причем сильно недооценил, согласен? И не в первый раз. И смотри-ка, куда это тебя привело».

Я немного подкрашиваю веки, поздравляя себя с хорошо сделанной работой. Ощущения фантастические.

Стала ли я серийным убийцей, если на мне три трупа?

ГЛАВА 22

Утром я просыпаюсь с ощущением легкости, подобного которому не испытывала уже много лет. Я свободна и сильна, я жажду новой жизни. Хочу, чтобы меня окружали друзья и любимые. Хочу смеяться, вкусно есть, дружить, доверять, хочу наполнить пустоту людьми.

Ночью я спала на диво хорошо, сном праведника: ни призраков, ни кошмаров. Выхожу на пробежку, и в голове всю дорогу мелькают образы, словно моментальные снимки: мы с Джимом на ужинах, днях рождения, в отпусках, на торжествах, в постели во время секса, и мысль при этом лишь одна: о чем я только думала?

Почему я так долго жила с этим психопатом? Что вообще в нем нашла? С этой новой точки зрения я смотрю слайд-шоу воспоминаний и вижу лишь напыщенного нарцисса да саму себя, взирающую на него снизу вверх и готовую на что угодно, лишь бы ему угодить. Эти образы заставляют меня бежать быстрее. Я вижу человека, который так погряз в самообмане, что даже совершенное им грандиозное мошенничество не мешает ему верить, будто он нашел волшебную формулу для решения мировых проблем. «Нет, Джим, ты ее просто подделал, помнишь?» — думаю я.

Раньше я считала мужа очень умным, а теперь понимаю, что ему просто нравилось самоутверждаться за мой счет. Если честно, то, как он вел себя со мной, вполне можно счесть насилием, и мне надо было голову проверить, раз я позволяла ему такие вещи.

Но что было, то было, сегодня новый день, а ты, Джим, катись к чертовой бабушке.