А потом он убил меня

— Тебе в этом не жарко? — На ней худи и очередная бейсболка с другим логотипом, который ничего для меня не значит. Козырек еще больше предыдущего и низко надвинут на глаза, прячущиеся за огромными солнцезащитными очками.

Кэрол игнорирует вопрос и снимает очки.

— Моя одноразовая трубка еще у тебя? — приступает она прямо к делу.

— Да. Конечно, я собиралась отдать ее тебе, а потом вернулась домой, смотрю, а она все еще у меня в кармане.

Веки у Кэрол вздрагивают от облегчения. Значит, она правда волновалась, и не могу сказать, что меня это печалит. Надеюсь, от переживаний ее одолела бессонница. Судя по глазам, которые мне теперь видны, так оно и было.

— Отлично, а то я сомневалась. Не знаю даже, запуталась как-то. Отдашь?

— Прямо сейчас? Я вообще-то ее в карманах не таскаю.

— Нет, я и не рассчитывала… в смысле, я могу подождать тебя тут, а ты бы сходила и принесла.

— У меня ее нет.

— Понимаю, но если бы ты могла вернуться к себе в квартиру, а я…

Я останавливаюсь и смотрю на нее в упор.

— В квартире трубки тоже нет. Я сейчас переезжаю, все вещи на складе, я там ячейку арендовала. Твой телефон тоже в общей куче.

Кэрол судорожно дергает головой, потом еще раз, как будто ее током бьет.

— Но мне нужно его забрать! — настойчиво говорит она.

— Понимаю. — У меня очень спокойный голос, не чета ей. — Уж поверь, мне тоже ни к чему твой мобильный. На самом деле я собиралась его выбросить…

— Но ведь не выбросила?!

— Нет, ждала, когда ты мне на него позвонишь. А сейчас он в ячейке.

— И как мне его забрать? — выпаливает она, а потом улыбается, чтобы мне, не дай бог, не показалось, будто ей жизни нет без этого телефона.

— Хочешь, я сама от него избавлюсь, — предлагаю я.

— Нет-нет! Не надо. Я этим займусь. Можешь сейчас за ним съездить?

Я кладу руку ей на плечо.

— Да не переживай ты так! Отдам я тебе мобилку, как только смогу.

Она кивает, и мы идем дальше.

— Но вообще-то ты не должна была приходить даже в этой твоей дурацкой маскировке, — добавляю я.

— Ну да, я бы и не пришла, если бы ты хоть изредка снимала трубку.

— А-а, так это была ты? А я и не сообразила!

— Потому что я звонила с другого номера.

— Серьезно? Лучше бы написала. Откуда мне знать, кто звонит?

— С ума сошла? По идее, мы не должны общаться. Думаешь, обмен сообщениями — это то, что нужно?

— Ну ладно, хватит, я поняла. Набери меня завтра вечером, хорошо? Я возьму трубку и скажу, когда смогу с тобой встретиться. Но мне кое-что от тебя нужно, Кэрол.

— Да? Что именно?

— Джим спер у меня одну вещь. Мою старую трубку. Показал мне ее в тот день, когда уходил, и унес с собой. Наверное, она где-то в его вещах. Она мне нужна.

Кэрол смотрит на меня чуть расширившимися глазами.

— А что за трубка?

— Айфон. В таком жестком защитном чехле со зверушками. Не видела?

— Не помню ничего такого. Трубка точно у Джима?

— Точно.

— Эмма, а это действительно так уж важно? Вдруг я не найду никакого айфона?

— Найдешь, — улыбаюсь я, — я в тебя верю.

Она горбится. Ей явно хочется получить обратно свой телефон и не хочется ничего делать в качестве ответной услуги.

— Завтра вечером?

— До послезавтра я в хранилище не пойду, так что да, созвон завтра вечером. А время встречи обговорим потом.

— О’кей, — неохотно соглашается Кэрол, — позвоню тебе завтра вечером.

Потом она быстро целует меня в щеку и уходит. Я прикасаюсь рукой к тому месту, которого коснулись ее губы.

Как странно. Не пойму, на публику она играет, что ли? Мол, две подружки случайно столкнулись на улице. Я смотрю, как Кэрол исчезает за углом. Когда мы встретились вот так впервые, я не спросила ни себя, ни ее, откуда она появилась.

Но сейчас мне любопытно, ведь вокруг нет ни укромных закутков, ни темных переулков, ни подворотен, и все же Кэрол вдруг словно материализовалась из сгустившихся теней. Может, она высматривала меня из «Старбакса» в доме на противоположной стороне улицы? Сидела у окна, боясь отвернуться, чтобы я не проскочила мимо незамеченной? А потом перебежала дорогу у меня за спиной?

* * *

— А я и забыла об этом ресторане, — говорю я, окидывая взглядом интерьеры «Ла массерии». — Бог знает сколько тут не была.

— Ну, как видишь, здесь все по-прежнему, — замечает Фрэнк, просматривая меню. — Что закажешь?

— Не знаю пока. — Я смотрю на соседний столик. — Наверное, суп.

— La zuppa del giorno![1] — величественно обращается к официанту Фрэнки, заставив меня улыбнуться.

Он опускает меню, и мы снова остаемся одни.

— У тебя все хорошо?

— Конечно, почему ты спрашиваешь?

— Вид у тебя немного растерянный.

— Ну, раз уж ты поинтересовался… — И я излагаю Фрэнки свою версию расставания с Джимом, благо теперь это дается мне легко: напрактиковалась. Вдобавок я рассказываю о своем финансовом положении, свалив всю вину на мужа-экономиста.

Фрэнк качает головой.

— Очень тебе сочувствую, Эмма. Тяжелая ситуация.

Я выдаю набор общепринятых замечаний о том, что жизнь-то идет и что ни делается, все к лучшему, судьбы не избежать, а чему быть, того не миновать, пока банальности не заканчиваются, а потом сообщаю:

— Отчасти поэтому я и хотела увидеться. Думала про твой пляжный дом.