А потом пошел снег… (сборник)

На следующий после переселения поздний вечер, когда они с Соней плутали в пустынных коридорах ледокола в поисках своих кают, из-за поворота коридора показался пьяненький коротышка, которого мотало по коридору из стороны в сторону. Он был в расстегнутой до пупа рубашке, накинутой на плечи форменной тужурке и фуражке, лихо сдвинутой на затылок. Воткнувшись ему в живот, коротышка закрепил себя у поручня, представился Лексеем и с вызовом потребовал доложить, что они тут делают на секретном объекте. После доклада хитро уложил голову на плечо и спросил:

– Чистенькая есть? – Узнав, что есть, долго смеялся, уютно булькая в горле какими-то пузырьками, и предложил: – Гуляем по всему буфету, с аккордеоном?

Получив согласие, он потребовал немедленного осуществления, но после умильных просьб женщин сжалился над уставшими тружениками кино.

Он приобнял для остойчивости Лексея за плечи, и тот повел их по лестницам куда-то наверх, попутно рассказывая о героической и трудной судьбе ледокольщиков, когда отдохнуть по-человечески невозможно и приходиться пить эту синюю гадость. Под синей имелся в виду технический спирт, который окрашивали, чтобы отличать от метилового, но все алкаши считали, что это такая защита от них, что если процедить через марлечку, в три раза сложенную, да смешать с шильцем, то употреблять вполне можно, но немного. Самое интересное, что алкашам употребление этого коктейля сходило с рук – видимо, их организм давно махнул на них рукой и пытался спасать себя самостоятельно.

Добравшись до места, он дождался, когда Соня закрыла дверь своей каюты, попрощался с Лексеем и ушел к себе, отразив попытку получения магарыча за проводы и оставив страждущего топтаться в коридоре.

Во сне неожиданно всплыла реальная история о том, как один работяга пил клей БФ‑2 – раньше было такое чудо советской химии, – вставлял рогатку в суппорт сверлильного станка, совал это в емкость со спиртом и включал – через десять минут на рогатке висел латексный ком, а спиртовой раствор следовал в желудок. Багровое лицо рационализатора было таким неотвязным, что разбудило рано утром, вставать не хотелось, и он начал думать о Соне.

Она появилась на студии в прошлом году. Когда увидел в первый раз, то был так потревожен ее живым нездешним лицом и слегка небрежной, очень искренней манерой общения, что с трудом заставил себя отвести глаза и постарался пореже бывать в редакционной комнате, где Соне выделили стол в углу рядом с окном, что полагалось заслужить – видимо, она показалась не только ему. Встречался с ней изредка в коридорах и на летучке, где несколько раз поймал ее взгляд, заинтересованный и дружелюбный, после своих выступлений. Потом заметил ее в просмотровом зале на сдаче большой своей работы, которая ей понравилась, – она подошла с поздравлениями и не хотела отходить, говоря разные очень продуманные слова. Потом была встреча Нового года, куда она пришла с мужем, красивым военным, подполковником, который летал на стратегах над всем шариком и дома появлялся, видимо, не часто, во всяком случае, он видел в первый раз. Соня была очень весела, танцевала без передышки с кавалерами из редакции, танцевала хорошо и выделялась на фоне других дам в модном легком шелковом платье, которое, не слишком обнажая, сумело показать нежную тонкую фигурку во всей ее красоте. В конце вечера она танцевала и с ним – когда он положил руку на талию и ощутил, как длинные тонкие пальцы тихо прикоснулись к его ладони, – он понял, что попался. Он знал, что и она это поняла – есть едва уловимые движения тела, которые люди, расположенные друг к другу, читают безошибочно.

Эти знаки прочла и его жена, которая на пути домой недолго порасспрашивала его о Соне, потом перевела разговор на детей, естественно, а ночью была с ним нежна так, как этого не было давно. Жена была умной – через некоторое время он понял, что она задружилась с Соней и ее мужем, начались встречи по разным поводам, и пространство для маневра сузилось чрезвычайно.

И тут возникла эта командировка, довольно ординарная, по заказу Севморпути – он узнал о ней случайно, после возвращения с фестиваля, – ему и не предлагали эту заказуху, поскольку он давно был большим мальчиком и работу себе выбирал по своему вкусу и разумению. К удивлению завпроизводством, он восхитился Сониным сценарием, выдумал, что ему нужно доснять кое-какие планы для своего кино, перетряхнул группу, со скандалом засунув в нее верных людей, – в общем, хитро смастерил повод, чтобы оказаться близко к Соне.

Лексей, как ни странно, ничего не забыл, появился возле группы выбритым и одетым в праздничную форму – видимо, Соня на него произвела впечатление, – назначил время встречи, а потом крутился рядом с девушкой, пока не влез пару раз в кадр и был ею послан с таким знанием деталей морского диалекта, что мгновенно исчез до вечера.