А Роза упала… Дом, в котором живет месть

Под венец, а точнее, в бюро записи актов гражданского состояния невеста явилась скандально непустой, распирая тяжелым животом с маленькой фигой пупка бело-синее гороховое платье, подарок жениха. Выбеленные невестовы локоны являлись точной копией знаменитой прически кумира миллионов советских людей — Любови Орловой, тонкие полукружья бровей и трогательная рыбка ротика.

Супруга немного посуществовала сама по себе, пометала свое пышное тело по травмоопасным лестницам кружевного чугунного литья, а в положенный срок счастливо разрешилась от бремени прелестной девочкой. Полковник Старосельцев сначала вздумал на жену обидеться — ожидал всею душою сына, преемника, маленького чекистика, но при виде темноволосой и синеглазой (временно, но кто же знал?) малютки восхитился ее немладенческой красотой и ладностью и в припадке изысканности назвал ее Розой, Розочкой, Розанчиком, своим бутончиком.

Розочка подрастала, постигая в нужное время все детские умения — поднимать головку, переворачиваться, сидеть, ползать и ходить, жена Елена тоже не доставляла никаких неудобств, все так и шло.

Каким-то невероятным образом холодный ум или дьявольское везенье ни разу не подвели товарища комбрига, и он не пошел короткой страшной (или длинной страшной) дорогой своих многочисленных сослуживцев и соотечественников, братьев и сестер, а благополучно отслужил как надо военные годы в непопулярной системе СМЕРШ, чуть ли не водрузил знамя чуть не над Рейхстагом и героически вернулся с победой все в тот же светлокаменный Дом. С фонтаном и правым флигелем. Жена его, Елена, пожелавшая теперь называться Лялей, органично и незаметно превратилась в энергичную даму в трофейных шелках и опробованных молью горжетках. Вследствие какой-то неопасной бабьей хвори она более не беременела, что в принципе было семье даже и на руку — очень уж обожал отец свой душистый Розанчик, слишком уж много дел имелось помимо деторождения.

* * *

—  Уфф…

—  Великолепно. Значит, кроме« уф» , душа моя, тебе и сказать нечего. Я, признаться, ожидал продолжительного, эмоционального отчета о фантастических оргазмах. А тут« уф» …

—  Уффф!

—  Ты такая интересная собеседница, дорогая!..

—  Не называй меня« дорогая» . Ненавижу это слово. Ну применительно к себе, конечно.

—  Так, будь добра, подай мою записную книжку, пожалуйста. Я тут собираюсь записать кое-что. Слова. Запрещенные к употреблению… А то еще задушат чулком. Ненароком.

—  Не! Смет! Но! — как сказала председатель совета дружины Лена Доберманова, когда ее стул густо вымазали красной краской« киноварь».

—  А никто и не думал смеяться. Что ты! Я серьезен, как президент Ющенко. Нет, как Лена Доберманова в пятнах краски.

—  Не надо меня называть« малыш», « драгоценная ты моя женщина» и вот еще« человечек».

—  Что за человечек?« Где-то у оранжевой речки? Там сидят грустят человечки? Оттого, что слишком долго нету на-а-ас?» [9]

—  Даже если мы расстаемся!..

—  Емся!

—  Дружба все равно остается!..

—  Ется!

—  Дружба остается с нами навсегда-а-а…

—  Ну я-то ладно. Я семь лет в музыкальной школе солировал. А ты?

—  А что я?

—  Откуда знаешь эту байду?

—  А это я специально разучила. Чтобы с тобой дуэтом пропеть.

—  Ага.

—  Ага.

—  Так ты про человечка хотела.

—  Есть у меня одна бывшая одноклассница, Таня Григорчук. Мы с ней не виделись лет пятьсот.

А потом она нашлась на Одноклассниках, там все находятся, кто-то раньше, кто-то позже. Как-то Таня Григорчук была в настроении поболтать и пересказала мне в подробностях историю своей любви с женатым ветеринаром.

—  Ветеринаром…