А. С. Пушкин в воспоминаниях современников. Том 1

Возвратимся к обеду у Дюме. За десертом («les 4 mendiants») г-н Дюме, воображая, что этот обед и в самом деле une partie fine, вошел в нашу комнату un peu cavalièrement²³ и спросил: «Comment cela va ici?»²⁴ У Пушкина и Алексея Николаевича немножко вытянулось лицо от неожиданной любезности француза, и он сам, увидя чинность общества и дам в особенности, нашел, что его возглас и явление были не совсем приличны, и удалился. Вероятно, в прежние годы Пушкину случалось у него обедать и не совсем в таком обществе. Барон Дельвиг очень любил такие эксцентрические проделки. Не помню во все время нашего знакомства, чтобы он когда-нибудь один с женою бывал на балах или танцовальных вечерах, но очень любил собрать несколько близко знакомых ему приятных особ и вздумать поездку за город, или катанье без церемонии, или даже ужин дома с хорошим вином, чтобы посмотреть, как оно на нас, ничего не пьющих, подействует. Он однажды сочинил катанье в Красный Кабачок вечером на вафли[479

]. Мы там нашли тогда пустую залу и бедную арфянку, которая, вероятно, была очень счастлива от фантазии барона. В катанье участвовали только его братья, кажется, — Сомов, неизбежный, никогда не докучливый собеседник и усердный его сотрудник по «Северным цветам», я да брат Алексей Вульф. Катанье было очень удачно, потому что вряд ли можно было бы выбрать лучшую зимнюю ночь — и лунную, и не слишком холодную. Я заметила, что добрым людям всегда такие вещи удаются, оттого что всякое их действие происходит от избытка сердечной доброты. Он, кроме прелести неожиданных удовольствий без приготовлений, любил в них и хорошее вино, оживляющее беседу, и вкусный стол; от этого он не любил обедать у стариков Пушкиных, которые не были гастрономы, и в этом случае он был одного мнения с Александром Сергеевичем. Вот, по случаю обеда у них, что раз Дельвиг писал Пушкину:

Друг Пушкин, хочешь ли отведать

Дурного масла и яиц гнилых, —

Так приходи со мной обедать

Сегодня у своих родных[480

].

Вот все, что осталось в моей памяти в добавление к тому, что вам уже сообщила прежде. При этом присоединяю некоторые записки; может, они понадобятся вам.

¹ Я думаю, мне и барону Дельвигу вполне позволительно не всегда быть умными.

² Ах, как глупы эти умные люди!

³ Возле него чувствовали себя так непринужденно! Встречали такую доброжелательность!

⁴ «Заместите меня, дорогой друг; вот я доверяю вам эту икону — благословить дочь мою от моего имени».

⁵ «А ведь мы в первый раз одни — вы и я». — «И очень зябнем, не правда ли?» — «Да, вы правы, очень холодно — 27 градусов».

⁶ Острота, быстрый и находчивый ответ.

⁷ Меня, такую безобидную.

⁸ Это в самом деле верно, вы такая безобидная.

⁹ Вот ваша двоюродная сестрица — совсем другое дело и это приятно: есть с кем поговорить.

¹⁰ Под пустым предлогом.

¹¹ «Настоящий атлас» — «Сатана!»

¹² Ничего нет пошлее терпенья и самоотречения.

¹³ Икрами.

¹⁴ Виданное ли дело, чтобы любовник потребовал обратно то, что дал вам в долг?

¹⁵ Когда имеют всего полторы тысячи ливров дохода, не щеголяют в шелковых чулках!

¹⁶ Я не щеголяю в шелковых чулках.

¹⁷ Это шотландское блюдо.

¹⁸ Это только притворство.

¹⁹ Увеселительная поездка.

²⁰ Сговоримся.

²¹ «Обрученные»

²² Я ничего красивее не читал.

²³ Немножко развязно.

²⁴ Ну, как здесь идут дела?

↓

<А. П. КЕРН>

ПИСЬМО П. В. АННЕНКОВУ[481

]

Апрель — май 1859 г. Петербург

Милостивый государь Павел Васильевич.

Мне захотелось воспользоваться вашим позволением к вам писать, чтоб сообщить вам о появлении нашей статьи и еще раз выразить вам мою благодарность. Вы не можете себе представить, как мне было отрадно, что это сделалось чрез ваше посредничество, — и вы не поверите, скольких неприятных волнений вы меня избавили. Я узнала о появлении статьи чрез г-на Тютчева, который сказал об этом мужу и весьма лестно об ней отозвался.

Больше я ни от кого ничего не слыхала; но для меня так много значит похвала Тютчева, что больше ничего не нужно!

Я сама, однако, недовольна многим, но не редактором и не вами, а своей леностью и доверчивостью к г-же Пучковой, которая, во-первых, мне обещала непременно ее поместить, а потом возвратила, чтобы я сама о ней хлопотала, что мне было так антипатично, что я даже не заглянула в рукопись до счастливого мгновения вручить ее вам.