А С Пушкин

От глупого сужденья,

Которое мне дать

Из милости рассудит

Ленивый полу-царь,

Когда его разбудит

В полудни секретарь.

Для пылкого поэта

Как больно, тяжело

В триумфе видеть зло,

И в шумном вихре света

Встречать везде ханжей,

Корнетов-дуэлистов,

Поэтов-эгоистов

Или убийц-судей,

Досужих журналистов,

Которые тогда,

Как вспыхнула война

На Юге за свободу,

О срам! о времена!

Поссорились за оду!..

"Пустыня".]

Николай Полевой: отношение знати к литератору.

Пушкин первый почувствовал, что литература - национальное дело первостепенной важности, что она выше работы в канцеляриях и службы во дворце, он первый поднял звание литератора на высоту до него недосягаемую: в его глазах поэт - выразитель всех чувств и дум народа, он призван понять и изобразить все явления жизни.

В 1819 году, дружа с декабристами, Пушкин пишет на возвращение Александра из-за границы:

[Ура! в Россию скачет

Кочующий деспот.

Спаситель горько плачет,

А с ним и весь народ.

Мария в хлопотах спасителя стращает:

"Не плачь, дитя, не плачь, сударь:

Вот бука, бука - русский царь!"

Царь входит и вещает:

"Узнай, народ российский,

Что знает целый мир:

И прусский и австрийский

Я сшил себе мундир.

О, радуйся, народ: я сыт, здоров и тучен;

Меня газетчик прославлял;

Я ел, и пил, и обещал

И делом не измучен.

"Узнай ещё в прибавку,

Что сделаю потом:

Лаврову дам отставку,

А Соца - в желтый дом;

Закон постановлю на место вам Горголи

И людям все права людей

По царской милости моей

Отдам из доброй воли".

От радости в постеле

Запрыгало дитя:

"Неужто в самом деле?

Неужто не шутя?"

А мать ему: "бай, бай! закрой свои ты глазки;

Пора уснуть бы, наконец,

Послушавши, как царь-отец

Рассказывает сказки!"

"Сказки (Noёl)".]

В 1826 году, когда Николай возвратил его из ссылки, он говорит царю:

[В надежде славы и добра

Гляжу вперёд я без боязни:

Начало славных дней Петра

Мрачили мятежи и казни.

Но правдой он привлёк сердца,

Но нравы укротил наукой,

И был от буйного стрельца

Пред ним отличен Долгорукой.

Самодержавною рукой

Он смело сеял просвещенье,

Не презирал страны родной:

Он знал её предназначенье.

То академик, то герой,

То мореплаватель, то плотник,

Он всеобъемлющей душой

На троне вечный был работник.

Семейным сходством будь же горд,

Во всём будь пращуру подобен:

Как он, неутомим и твёрд,

И памятью, как он, незлобен.

"Стансы".]

Но когда его упрекнули в лести за эти стихи, он отвечает:

[Нет, я не льстец, когда царю

Хвалу свободную слагаю:

Я смело чувства выражаю,

Языком сердца говорю...

"Друзьям".]

В ноябре 1823 года в Испании был казнён революционер Риего Нуньец; сообщая об этом царю, граф Воронцов сказал: "Какая счастливая новость, ваше величество!"

Пушкин немедленно откликнулся:

[Сказали раз царю, что наконец

Мятежный вождь Риего был удавлен.

"Я очень рад", сказал усердный льстец:

"От одного мерзавца мир избавлен!"

Все смолкнули, все потупили взор:

Всех удивил нежданный приговор.

Риего был, конечно, очень грешен,

Согласен я, - но он за то повешен;

Пристойно ли, скажите, сгоряча

Ругаться этак нам над жертвой палача?

Сам государь такого доброхотства

Не захотел своей улыбкой ободрить,

Льстецы, льстецы! Старайтесь сохранить

И в самой подлости оттенок благородства!]

и заклеймил Воронцова таким четверостишием:

Полу-милорд, полу-купец,

Полу-мудрец, полу-невежда,

Полу-подлец, - но есть надежда,

Что будет полным наконец.

И в том же самом 1826 году, когда он советовал Николаю:

Во всём будь пращуру подобен...

он, присмотревшись к порядкам нового царствования, характеризует его так:

[Встарь Голицын мудрость весил,

Гурьев грабил весь народ,

Аракчеев куролесил,

Царь же ездил на развод.

Ныне Ливен мудрость весит,

Царь же вешает народ,

Рыжий Мишка куролесит

И попрежнему развод.]

(Эпиграмма А.С.Пушкину не принадлежит. Ранее приписывалась А.С.Пушкину, была включена в сборник, изд. Р.Вагнера, Берлин, 1861, по которому цитировал М.Горький -прим.ред.)

А в 1827 году посылает в Сибирь друзьям строки, полные надежды:

[Во глубине сибирских руд

Храните гордое терпенье!

Не пропадёт ваш скорбный труд

И дум высокое стремленье.

Несчастью верная сестра

Надежда в мрачном подземелье

Разбудит бодрость и веселье,

Прийдёт желанная пора:

Любовь и дружество до вас

Дойдут сквозь мрачные затворы,

Как в ваши каторжные норы

Доходит мой свободный глас.

Оковы тяжкие падут,

Темницы рухнут - и свобода

Вас примет радостно у входа,

И братья меч вам отдадут.

"В Сибирь (Декабристам)".]

Декабристы устами князя Одоевского ответили ему:

[Струн вещих пламенные звуки

До слуха нашего дошли!

К мечам рванулись наши руки,

Но лишь оковы обрели.

Но будь спокоен, бард: цепями,

Своей судьбой гордимся мы

И за затворами тюрьмы

В душе смеёмся над царями.

Наш скорбный труд не пропадёт:

Из искры возгорится пламя

И православный наш народ

Сберётся под святое знамя.

Мечи скуём мы из цепей

И вновь зажжём огонь свободы,

И с нею грянем на царей

И радостно вздохнут народы.]

Он - дворянин; но когда вышла в свет "История" Карамзина, Пушкин великолепно пригвоздил её своим стихом:

На плаху истину влача,

Он доказал нам без пристрастья

Необходимость палача

И прелесть самовластья.

(Принадлежность эпиграммы А.С.Пушкину не доказана. -ред.)

Он пишет:

В России нет закона:

В России столб стоит,

К столбу закон прибит,