– Суть… – протянул перс. – Вы правы, это не особенно сложно. До того, как Аллах создал человека, на Земле и в самом деле существовала
– Знаю, – тихо сказал Пушкин. – Почему вы хотите уехать, мирза Фируз?
– Потому что вчера я видел одного из них средь бела дня, посреди города. Это, собственно говоря, не джинн, это
– У нее синие глаза и каштановые волосы? И ехала она в желтой коляске?
– Вы знаете больше, чем я думал… господин…
– Пушкин.
– Вы не родственник ли замечательного поэта?
Пушкин усмехнулся:
– Возможно, вас это и удивит, но я – он и есть… Это несущественно сейчас. Не до поэзии. Итак, это джинн…
– Джинние.
– Что пнем по сове, что сову об пень… – сказал Пушкин. – Разницы ведь никакой меж женским и мужским их полом? Вот видите… Вы что, тоже ее знаете?
–
– Никоим образом, – сказал Пушкин решительно. – Потому что сам могу представить кое-что… А кольцо? Что такое с этим кольцом?
– Можно посмотреть поближе?
Пушкин, не колеблясь, снял перстень и протянуло его персидскому книжнику – а чтобы избежать неожиданностей, поспешил громко уточнить:
– Я вам его даю посмотреть на короткое время, и не более того.
Мирза Фируз нисколько не обиделся – напротив, понимающе кивнул.
– Я вижу, вы освоились в некоторых вещах… Правильная оговорка, мало ли что…
Он рассматривал надпись, приблизив перстень к глазам, и пальцы у него, такое впечатление, чуточку подрагивали. Лицо исказилось столь жадной и яростной гримасой, что Пушкин невольно коснулся пистолета под сюртуком.
– Разумеется, – сказал перс, возвращая кольцо. – Перстень с именем Ибн Маджида… одно из тех колец, о которых достоверно известно, что пропали они в Европе. О судьбе других сведений нет. Вы наверняка где-то в Европе его обрели…
– В Италии.
– Понятно… Вам приходилось слышать что-нибудь о Сулеймане Ибн Дауде?
– Конечно, – сказал Пушкин. – Я же читал «Тысячу и одну ночь». Легендарный царь, который упрятывал джиннов в кувшины и запечатывал их своим магическим перстнем.
– Вы, быть может, удивитесь, но этот «легендарный» царь существовал на самом деле в очень давние времена. Сказки Шехерезады – это всего-навсего отзвуки сведений о нем, с течением столетий исказившиеся самым причудливым образом. Быть может, он и в самом деле заточил когда-то пару-тройку джиннов в кувшины… но Сулейман Ибн Дауд их главным образом
– Что ей здесь нужно?