А. С. Тер-Оганян: Жизнь, Судьба и контемпорари-арт

То есть, да, оно забавно.

Поражает даж порой

Всей своей однообразной

Заунывной хуергой,

Но от вас, друзья, не скрою,

И скажу без хуеты:

Все же хочется порою

И невъебенной красоты!

Надым, 19 июля 1990

И, сейчас, девять лет спустя, повторю: так и есть. Господствовавший все эти года концептуализм — или, беря шире, всевозможный минимализм, неопримитивизм, разнообразное «бедное искусство» — очень сильно утомили. Хочется душе и уму искусства богатого, мощного, разнообразного и даже — обладающего пафосом. Потому что — хочется! Потому что — так вот оно и есть.

Далее нужно бы дать общий очерк развития концептуализма, то есть искусства, отказывающегося от «формы» и переносящего упор на манипуляции со смыслом (начиная, пожалуй, с «Черного квадрата» Малевича и с дюшановского писсуара) — но это в следующий раз. Сейчас я к этому не готов.

Космополитизм

Конечно, все они, деятели контемпорари арт, приверженцы космополитизма и граждане мира, в том числе и Тер-Оганян А.С. Конечно, все оно, актуальное искусство, есть именно, в их трактовке, международное и общечеловеческое, и одно из главных обвинений, предъявлявшихся ими к советской власти в годы ее господства — что она их отрезала от этого мира и загнала в глухую провинцию.

Оказалось, неправильно это!

В смысле, космополитизм московского контемпорари арта.

Оказалось — не из моральных соображений или еще каких, а просто — невыгодно!

Оказалось — смотря на карте исключительно налево, свой внутренний художественный рынок они потеряли (точней, просто так и не создали, хоть было и время, была и возможность, когда, в ту же Перестройку, имелся действительный интерес людей ко всякому авангарду и андерграунду), а мировому рынку, оказалось, московские мастера контемпорари арт интересны именно и исключительно как представители экзотической страны, а более — никак. Рассматривать московских деятелей как точно таких же как нью-йоркских, но только живущих в другом месте, мировые арт-дилеры никак не желают — им нью-йоркских, живущих именно в Нью-Йорке, вполне достаточно.

Это оказалось достаточно сильным шоком — обнаружить, что оценивают их по национальной принадлежности, по степени их «русскости» — не бородатые сумасшедшие полунацисты из «Молодой Гвардии», а амстердамские и нью-йоркские критики и галеристы.

Косолапов

Не один Тер-Оганян, конечно, шутит на темы писсуара Дюшана (см. «Не фонтан».) Вот на эту же тему произведение классика соц-арта Косолапова: «Революционный фарфор». Здесь он состыковал два классических авангардистских объекта — дюшановские писсуары с малевичевскими росписями фарфоровых чашек, которыми тот занялся после того, как «закончил живопись» «Черным квадратом» — см.

Кошляков, Валерий

Один из наиболее успешных московских художников актуального искусства в 1990-е годы; кое-кто (например, такая точка зрения весьма распространена в городе Санкт-Петербурге) считает его и вообще лучшим московским современным художником.

Немалая заслуга в этом, если признавать всю правду, как она есть, принадлежит Тер-Оганяну А.С.

Если бы не он, вполне мог бы сейчас К. проживать в Ростове-на-Дону, быть членом местного отделения СХ и писать талантливые, но банальные виды донской жизни, развивая традиции Левитана и Коровина.

Краткая биография.

Родился в 1962 г. в г. Сальске Ростовской области

Начало 1980-х: поступает в ростовское-на-дону Художественное училище им. М.Б. Грекова, где в то время уже учится Тер-Оганян, и имеет в нем репутацию полного идиота: подвиг радиста нарисовал! Большую картину маслом на холсте, где изобразил героическую гибель радиста в степи от взрыва во время боевых действий Великой Отечественной войны.

Учащиеся училища были шокированы такой темнотой. «Футуристов», вроде меня, рассказывал Оганян, конечно, было раз-два и обчелся, но все-таки все учащиеся были парни городские, продвинутые, рисовали кто сюрреализм, кто что-нибудь мистическое, войны, если и было рисовали, так звездные, но чтобы войну Великую Отечественную — таких не было.

Нет, ну, конечно, были хитрожопые хитрожопы, которые и «подвиг разведчик» рисовали, и Ленина на броневике, и съезд комсомола, но с теми все было ясно, да и те для себя если что и красили, так опять же сюрреализм. А этот — сам, по доброй воле — и такое!

А это он — от невинности. Паренек из города Сальска стал художником — ну, так нужно писать картины серьезные, большие, на серьезные темы — про войну и т. д. А что же еще рисовать серьезному художнику? Ходил, можно добавить, Кошляков в это время обутый в футбольные бутсы с шипами. Не чтобы прослыть оригиналом, что еще бы как раз было в его пользу, а — опять же от невинности: а что? хорошие ботинки, крепкие, и недорогие!

Так что тогда Оганян с Кошляковым не подружились.