А счастье пахнет лавандой!

— Ты прекрасно понимаешь чем. Теперь это просто очередное траханье, а могло бы все статьчем-то другим.

— Оно еще сможет стать чем-то другим, — настаивала Саша со страстностью проповедника Дальнего Юга. — Посмотрим, как пройдут ваше свидание и обед.

— Думаешь, он позвонит? — так и выпалила Иви. Для обсуждения этого вопроса она сейчас была слишком измучена. — Теперь, после того как он получил все, что хотел?

— Но ты же ему действительно понравилась. Это же был не просто секс. Тебе недостает уверенности в себе.

— И он ведь сказал об обеде во второй раз! — Иви возбужденно воспроизвела все обнадеживающие детали той ночи, когда Дэн повторил свое предложение пообедать в Лондоне.

— И вот, — она подходила к заключительной сцене, — он взял меня вот так. — Иви поднялась в своей старенькой фланелевой пижаме, пригвоздила Сашу к земле и уставилась ей прямо в глаза: — И он стал говорить, что все это не просто так, и что он всегда будет мной восхищаться, и что все так и должно было случиться. А потом он сказал — о, Саша, это было так великолепно! — он сказал, что мы все-таки пойдем с ним обедать, и что, ох, у него есть такое чувство, что он и я, что мы оба будем много значить друг для друга!— Тут они обе запищали, как пьяные мыши. — А потом он сделал вот так: Иви прижала Сашины плечи к кровати, грозно над ней нависла и, подражая Дэну, произнесла низким страстным голосом: — А теперь дай мне тебя трахнуть!

Из двери раздался спокойный голос Бинга:

— И как давно это у вас продолжается, девочки?

Не важно, сколько раз они впоследствии разъясняли Бингу, что означала эта сцена, ему доставляло удовольствие ссылаться на «этот ваш лесбиянский утренник».

Сашу очень расстроил его легкомысленный отказ выслушать их объяснения по поводу того компрометирующего положения, в котором он их застал. Иви-то знала, что ему просто нравится их реакция на его слова, но Саша не могла спокойно выносить его отговорки, типа: «Уж чем вы там, девочки, занимаетесь в свое свободное время, это ваше личное дело», или: «Должно быть, очень жарко от такой близости». Саша стояла на кухне со слезами на глазах и, уперев руки в бока, кричала:

— Я не лесбиянка! Я гетеросексуальна!

— Что бы там ни было, — Бинг разлил чай по чашкам, — все при вас и останется. Нужно только немного подкрепиться. — Иви захихикала, а Саша в отчаянии заломила руки.

— Мы ничего не делали! — Она зло смотрела на Бинга. — Если бы я и была лесбиянкой,я едва бы выбрала Иви.

— Так-так, — обиженно расправила плечи Иви, — и что это могло бы означать?

— О, ты понимаешь, о чем я говорю, — бросила Саша.

— Да. Ты говоришь, что если бы ты была лесбиянкой, ты бы никогда не обратила на меня внимания. Огромное спасибо.

Не зная, как выкрутиться, Саша пробормотала:

— Ну, может, и обратила бы… Я хочу сказать, в тебе нет ничего плохого.

— Спасибо, успокоила.

А Бинг был в восторге от достигнутого результата:

— О леди, леди! А совсем недавно вы так мило ладили…

— Успокоишься ты, в конце концов?— завизжала Саша, чаша терпения которой была переполнена дьявольской невозмутимостью Бинга. — Я не лесбиянка!

— Ты хочешь сказать, — спросил Бинг, — что есть что-то плохое в том, что человек гомосексуален?

Сашин рот сначала открылся, потом закрылся. Она настраивала себя на максимальную политическую корректность. Она опустилась в кресло-качалку.

Иви была в восхищении. Бингу удалось достичь того же, чего раньше можно было добиться только при помощи двух бутылок «Джека Дэниэлса»: Саше было нечего возразить.

Кэролайн с грохотом спускала коляску вниз по ступенькам, Милли подскакивала внутри, как фасолинка в стручке.

— Давай я помогу. — Иви поставила ногу на ступеньку.

— Нормально. Не нужно никакой помощи.

— Хорошо. — Иви убрала ногу со ступеньки. — Как тебе стены? — Сделав соответствующий жест, она попыталась обратить внимание Кэролайн на свежую белизну стен.

— Нормально, — повторила Кэролайн, пропихивая коляску через входную дверь.

— Ты будешь дома в пятницу вечером? Придешь на ужин? — спросила Иви, не увидев в ее глазах никакой реакции.

— О да.

— Я ради такого случая приобретаю новую плиту. — Иви прекрасно понимала, что в присутствии Кэролайн она говорит слишком много. — Старая плита уже просто опасна для жизни. Не хочу никого отравить.

Перед тем как выйти на солнце, Кэролайн остановилась.

— Белые стены действительно хорошо смотрятся, Иви, — заявила она вызывающим тоном, не соответствующим замечанию. — Кажется, что дом просыпается после долгой спячки.

Дверь за ней с грохотом захлопнулась.

— Онезвонил?

За последние два дня Саша уже так много раз повторяла эту фразу в прошедшем времени, что теперь в Ивиных ушах она звучала как одно, утратившее смысл слово.

— Нет.

Иви уже готова была выслушать горячую защиту Дэна, которая у Саши всегда за этим следовала.