А также их родители

Пять вечеров в неделю я сижу рядом с Сан Санычем за его уроками как гвоздями прибитая. Он вроде как весь в математике и исправно пишет, а потом выдает какой-нибудь убийственный вопрос.

Вчера, например:

– Мам, что такое «симметричный»?

Я раздражаюсь из-за малейшего отклонения от основной задачи – прикончить уроки и получить амнистию, но припоминаю о своей мамашинской роли и кое-как объясняю.

– Симметричный, – говорю я, – это вроде как если по центру провести линию, то с обеих сторон будет одинаково. – (Тьфу, что это я говорю.) – Ну вот посмотри – лицо симметричное: глаза, нос, рот, видишь, одинаково?

И с нетерпением жду, пока раздумья моего сына вернутся в русло науки.

Он размышляет, потом как-то отстраненно заявляет:

– Значит, папа несимметричный.

– Почему?! – Я так изумлена, что забыла про генеральную линию. – Из-за носа?

– А что с носом?

– Да в детстве папа его поломал, вот он и несимметричный.

Саныч с сомнением смотрит на меня:

– Да нет, у него большой палец распух!

Первый ребенок: опыты

Саныч у нас ходит в такую школу, где английский каждый божий день по три часа, еще он дважды в неделю лепит глину, и еще периодически приходит учитель игры на гитаре. Но я не собираюсь останавливаться на достигнутом, ибо задалась целью облагородить ребенка до предела. Увидела афишу балета «Щелкунчик» и вечером задумчиво сказала, глядя на Сандро:

– Надо бы тебя на балет…

– Почему?! Я не хочу! – округлив от ужаса глаза, заорал Саныч: наверняка представил себя в лосинах, порхающим на сцене, и его чуть не стошнило.

Он никак не мог понять, что сказал такого смешного, что родители, и без того порядком чокнутые, стукались лбами и не могли перестать визжать от смеха.

Без балета, положим, обойдемся. А вот математика – не обсуждается.

У нас вся семья профессионально гуманитарная. Поэтому я задалась целью сделать из старшего ребенка банкира, чтобы обеспечить себе спокойную старость.

Ежевечерняя математическая экзекуция.

– Шестьдесят плюс шестьдесят… эээ… будет… сто двенадцать.

Глянул на мое посуровевшее лицо, поспешно исправился:

– Сто два.

Лицо налилось цветом рассерженного осьминога.

– А-а-а… а сколько?!

Набираю воздух, считаю до десяти, делаю улыбку и объясняю:

– Ну вот шесть плюс шесть сколько?

– Двенадцать, – спешно чеканит Саныч, пытаясь не проморгать момент истины.

– Но у нас ведь еще ноль? Да?

– Да, – вострит ушки Сансон.

Я вкрадчиво продолжаю:

– Ну раз у нас есть еще ноль, какой ответ?..

Саныч смотрит в тетрадь в недоумении:

– Ну сказал же я… А куда ноль крепить?

– На задницу, – потеряв всяческое терпение, ядовито сообщаю я.

Мне пришлось удалиться, потому что Саныч рухнул на пол и корячился в судорогах добрых полчаса.

Видимо, математику я преподаю не очень хорошо.

Возвращаюсь помогать с другими заданиями.

Задано придумать предложения с использованием числительных. Я лежу, как Никулин в «Кавказской пленнице», и диктую:

– Пиши: «Третий».

Саныч сочиняет:

– «Третий солдат поломал себе ногу».

Так. Интересно. Дальше:

– Пять.

Саныч прилежно пишет:

– «Охотник убил пять ворон».

Кхм!

– Следующее слово: «Сорок».

– «Али-Баба с женой залили кипящим маслом сорок разбойников»…

– Да что у тебя за трагедии кругом! – завопив, я скребу пятку.

Странно посмотрев на меня, Саныч сочиняет последнее:

– «Пятидесятый ученик заболел гриппом»…

Все, аут.

А все-таки у них была собака

Я вчера пошла в школу к Сандро, чтобы заплатить за учебу и стоически выслушать упреки.

Все учителя бросились ко мне и наперебой затараторили, что мой ребенок их сегодня чуть не довел до слез.

Я похолодела и мысленно выписала ему ремня.

Однако дело было в другом: он написал эссе, и весь штат учителей сошел с ума.

– Вот, – с благоговением вручила мне листочек учительница.

«Однажды ночью я не спал, вышел на балкон и посмотрел на усыпанное звездами небо. Ни листок не колыхался. Я почувствовал, что что-то должно было измениться. Действительно, вскоре тишину ночи нарушил идущий издалека ветер.

Сначала зашелестели листья, потом заскрипели деревья, где-то разбилось стекло, кто-то с ворчанием закрыл поломанное окно.

Мне стало холодно, но я не зашел в дом.

Ветер приблизился ко мне, обвил холодными руками и шепнул на ухо:

– Вернись домой!

И я приветствовал его и зашел в комнату.

Всю ночь в сне я летал в облаках с ветром».

– Правда, шикарно? – еле выдохнула учительница, промокая глаза салфеточкой.

Они ненормальные?!

Сандро же обыкновенный жулик и манипулятор: способный авантюрист, который умеет надавить на слабые точки аудитории.

– Талант, правда?! Ему уже поручено писать сценарий для школьного кукольного театра, – восторженно сообщила учительница.

Карьерист. Хотя, конечно, я счастлива, что моего ребенка вознесли до небес.

– Эссе? – удивился автор. – Подумаешь, что там было писать. У меня в сто раз лучше есть: рассказ про Рокки!

Да что такое с этим бедным псом: неделей раньше его склоняли и по поводу Мишки.

– У меня к вам разговор. – Школьная психологиня мнется, как будто хочет сообщить мне нечто ужасное.

– Ну, – подбадриваю я ее: чем она может меня удивить, я уже все знаю про своих детей.