А те, которые несчастны

Мне снились липкие, как паутина, сны – ряды дверей и мертвецы за ними, играющие на сломанных инструментах – сорванные струны скребли о грифы, флейты сипели, смычки елозили по пустым ладам, вместе получалась отвратительная скрипучая какофония, но я знала, какую песню они играют. Проснулась я мокрая от пота, дрожащая в холоде и мраке.

Раздался шелест – комод у двери сдвинулся. Я вскочила на ноги, подхватила рюкзак, просунула руки в лямки. Удобнее перехватила топор. Комод пододвинулся еще немного, покачнулся и с грохотом упал на пол. В проеме появилась рука. Человеческая.

II. Крысиный Король

Этажи рождают монстров.

Люди дают им имена.

Моего зовут Крысиный Король.

Семь мышиных голов. Тринадцать налитых яростью глаз – должно быть четырнадцать, но один – черная рана, провал глазницы, полный запекшейся крови. Хвосты его – клубок змей, навсегда переплетенных меж собой.

Двести сорок два дня назад он пел, когда вышел на жатву.

Выжила я одна – из всех, кто был на Фабрике.

Помнить – хуже всего. Память – как гвоздь, забитый прямо в сердце, – больно при каждом ударе. Вот я лежу на нашей с Бертом постели, моя рука на его груди поднимается и опускается в такт его дыханию. Вот его кровь выплескивается на меня – будто морская волна окатывает – на лицо, шею, грудь, попадает в рот. Ее вкус – жженая медь, приправленная страхом и смертью. И крики, крики.

Крысиный Король пел. Крысиный Король ликовал.

Крысиный Король искал себе Королеву.

Потом люди дадут ей имя.

Ариадна.

III. Лепрозорий

– Лифт? – Руки, забинтованные от локтей до кончиков пальцев, – вот и все, что белый халат, похожий больше на кимоно, чем на больничную одежду, оставлял открытым. Из-под капюшона торчали подбородок и тонкие, все в язвах, губы, остальное прятала тень. Я поборола желание взглянуть на лицо – вряд ли мне понравится то, что увижу. – Я могу отвести к Лифту.

Я переглянулась с Рихардом и Игорем. Лифт существует – я надеялась, но до конца не верила.

В Лепрозории было мало людей – около пяти десятков. В комнате, где мы разговаривали, никто не жил.

Человек-в-капюшоне сидел на железной кровати без матраса, мы трое стояли напротив. Свет из закрытого жалюзи окна падал на пол, стены и его халат четкими белыми полосами.

– А взамен? – прямо спросила я. В Башне ничего не дается просто так.

– Не знаю, Ариадна. Я должен посоветоваться со своими людьми. – От него пахло болезнью: сопрелой кожей, кровью и горько – лекарствами. Сиренью – сильно, перебивая другие запахи.

– У вас почти нет воды, – вступил Игорь. – Мы знаем, где найти дикий источник. – Рихард болезненно скривился – мол, обмен неравноценный – но Игорь не обратил внимания.

– Нам не нужен источник, железнодорожник. – Человек-в-капюшоне встал с кровати – пружины скрипнули, распрямляясь. – Тебе тоже нечего предложить, монах. – Голова повернулась к Рихарду. – Но не тебе, Ариадна. Может быть. – С этими словами он вышел.

Рихард и Игорь, монах и железнодорожник, посмотрели на меня с одинаковым выражением растерянности на лицах. Я вспомнила нашу первую встречу три недели назад – в комнате с костями и разбитым фортепиано.

Они никого не ожидали найти внутри.

– Беженка? – удивился мужчина чуть старше меня в синей куртке и штанах –форменного кроя, без знаков различия – так одеваются на Железной Дороге. – Не бойся, – добавил он, заметив топор. – Мы не злодеи. Переночуем и уйдем. Убери железку.

Второй, одетый в черную сутану Монастыря, молчал. Первый говорил, что они не причинят вреда, предлагал помощь, еду, воду – я не двигалась с места и топор не опускала.

– Sie werden nicht glauben, Igor, wie glücklich wir sind, – заговорилвторой. – Wir fanden sie. Sie war es – Ariadne.

– Уверен? – спросил первый.

– Я видеть ее лицо в Монастырь. – Один из подарков Башни – ты поймешь любого. Сперва услышишь его родную речь, потом ломаный перевод, а затем перестанешь замечать, что на самом деле он говорит на другом языке.

Оказывается, они знали обо мне – слава Ариадны летит с этажа на этаж, быстрее чем она сама спускается по лестницам. Я чуть успокоилась – вряд ли меня убьют – побоятся Крысиного Короля.

Но они искали меня. И предложили идти с ними.

Я отказалась. Тогда они вылили мою воду – железнодорожник держал руки, а монах лил на паркет величайшую драгоценность в Башне, саму жизнь. Доски впитывали ее как губка.

Они заставили меня – можно сказать, похитили.

Они объясняли, зачем я им понадобилась – я хохотала каждый раз, слыша их безумные идеи.

Они отвели к дикому источнику этажом ниже – к трубе в стене, из которой вода мощным потоком выливалась в железный резервуар.

Я долго вынашивала планы их убийства. Не справлюсь сама – подожду Крысиного Короля, думала я, пусть это означало и мою смерть.

Потом мы вроде как подружились.

– Они все больны, – сказал Рихард, когда шаги Человека-в-капюшоне стихли в коридоре. – Как так вышло?

– Не зря это место называется Лепрозорий, – заметил Игорь.