А тебе слабо?

Крис смотрит на меня, в его глазах злость. Он срывает с головы бейсболку и поворачивается ко мне спиной. Я подвёл его, но я должен найти Бет! Логан кивает мне, я благодарно киваю ему в ответ.

Трибуны гудят, когда я выбегаю со скамейки запасных. Я низко опускаю голову, стараясь не обращать внимания на провожающие меня взгляды и отдельные возгласы. Да-да, идеальный Стоун совершает совсем не идеальный поступок, и ему плевать, что вы об этом думаете! За спиной я слышу грохот металлических трибун под тяжёлыми шагами. Если мне повезёт, я добегу до джипа раньше, чем отец перехватит меня на парковке.

Но сегодня явно не мой день. Нет, мне не повезло.

– Райан!

У меня нет времени. Я распахиваю дверь джипа, швыряю сумку на заднее сиденье. Отец хватается рукой за дверь.

– Что ты творишь? У вас ничья, а впереди всего один иннинг!

– Бет в беде, я должен ехать за ней!

– Нет, ты никуда не поедешь. Ты вернёшься на поле и закончишь игру.

Лицо отца багровеет, он упирает руку в бок. Если я продолжу жить, как жил до сих пор, то через двадцать пять лет стану полным клоном своего отца. Всю свою жизнь я хотел только одного – быть похожим на него. Забавно поворачивается жизнь.

– Если я не верну её, она уедет!

– И пусть уезжает. Это только к лучшему. С тех пор как она вторглась в твою жизнь, ты отвлёкся от главного. Ты подводишь свою команду, Райан. Ты собственными руками губишь свою бейсбольную карьеру! Губишь всё, во что я вложил столько усилий!

Странная смесь льда и жара растекается по моим венам, я делаю шаг к отцу.

– Это не ты прилагал усилия, отец. Это делал я. Это моя жизнь. Не твоя. Если я захочу играть в бейсбол, я буду играть. Если я захочу поступить в университет, я поступлю в университет. Если я захочу поговорить с братом, я сделаю это. И если я хочу разыскать Бет, я её разыщу. Ты больше не будешь принимать решения за меня.

Слюна брызжет изо рта отца, он орёт на меня.

– Ты собираешься погубить свою жизнь ради этой никчёмной наркоманки?

Страшная сила вскипает во мне, мой кулак врезается в лицо отца. Весь дрожа от выброса адреналина, я смотрю, как он отшатывается назад.

– Никогда больше не говори так о ней.

Я запрыгиваю в джип, завожу двигатель и выжимаю газ. Я не проигрываю, и я не потеряю Бет.

Бет

Я растираю ладони и в сотый раз дую на окоченевшие пальцы. Спрятавшись в переулке за баром, я слежу за маминой квартирой. Трент вошёл туда сразу после моего приезда и торчит там уже три часа. Мне не остаётся ничего, кроме как ждать. Он убьёт меня, если увидит.

Наконец дверь распахивается, и лысый ублюдок вываливается на улицу. Охренеть, до чего мне везёт сегодня. Он не в себе, а значит, готов рвать, топтать и калечить. За время нашего совместного проживания я хорошо научилась различать его состояния.

Навалившись всем телом на дверь машины, Трент роется в карманах в поисках ключей, достаёт их, роняет и сгибается в три погибели, чтобы подобрать. Да, козлина, самое время сесть за руль. Может, впечатаешься в стену и сдохнешь.

Его машина заводится не сразу. Мотор скулит и глохнет, Трент запускает его снова. Ну же, давай. На третий раз двигатель со стоном оживает. Машина трясётся и дребезжит, Трент сдаёт назад и выруливает на шоссе.

Я перебегаю через парковку и колочу в мамину дверь, одновременно поворачивая дверную ручку. Дверь заперта, но мама уже гремит цепочками с другой стороны. Она открывает дверь и машет мне рукой.

– Элизабет!

Я вбегаю внутрь.

– Ты собралась?

– Нет, – отвечает она. – Детка, я думаю, не стоит нам это делать.

Боже, этот урод ещё и свинья. Его шмотки валяются повсюду вперемешку с пустыми пакетиками из-под мета. Я хватаю мешок для мусора и бегу в ванную.

– Что тебе понадобится?

Мама идёт за мной, потирая свою голую руку. Папа делал так же, я помню. Это означает, что ей нужна доза. Похоже, бегство с мамой будет тем ещё геморроем.

– С тех пор как меня выписали из больницы, Трент ухаживает за мной. Он такой заботливый. Он говорит, что раскаивается в том, как со мной обходился, и хочет начать всё сначала.

– Твой Трент – дерьма кусок.

Я швыряю в мешок мамину расчёску и зубную щётку, потом замираю при виде маленького коричневого пакетика, засунутого за коробочку с тампонами.

– Что это?

– Не знаю, – мама снова и снова растирает руки. – Ширли оставила это здесь, когда привезла меня домой.

Я хватаю пакетик.

– Кажется, ты говорила, что за тобой ухаживает Трент.

– Детка, я хотела сказать, что он заехал сегодня утром.

В коричневом пакетике лежит пачка пятидесятидолларовых банкнот и купленный по рецепту флакон наркотика, необходимого маме, чтобы снять зависимость от героина. «Спасибо, Ширли!» Я стараюсь не думать о том, что она продала или сделала, чтобы раздобыть эти деньги. Главное – деньги здесь, они мне нужны, и пока этого достаточно. Я швыряю пакетик в мешок и выбегаю в спальню. В шкафу выбирать почти не из чего, я бросаю в мешок наименее грязные и нерваные шмотки.

– Элизабет, – тоненько скулит мама. – Элизабет, давай отложим отъезд на денёк-другой?

– Нет, мы уезжаем прямо сейчас. Где ключи от машины?

– Я… я не знаю!

Значит, знает.