А теперь любите меня

За ней стоял Консьержка; он сбежал из бара, чтобы рассказать ей — хотя его это не касается, — что Марко и Люк дерутся. Стоит отметить, что перед тем, как объявить Марко, что его блондинка спит с другим, Консьержка, похоже, удостоверился в том, что Стелла в тот вечер находилась в квартире Марко.

— Отпусти его! — рявкнула Стелла, ее глаза вылезли из орбит еще больше, чем обычно. Их цвет был карим, а не голубым; наверное, у нее не хватило времени, чтобы надеть цветные линзы.

Когда Марко услышал ее голос и понял, что она защищает Люка, он опустил руку и повернулся к Стелле.

— Значит, это правда, — медленно произнес он; казалось, он все еще не терял надежды, что это не так.

Стелла скрестила руки со страшным видом, который я за ней еще не наблюдал. Возможно, она просто перестала ломать комедию.

— Да, правда! — с вызовом сказала она. — Я собиралась сказать тебе в ближайшие дни. Я тебя бросаю, я ухожу к Люку.

Зрители затаили дыхание.

Марко поднялся, пришибленный.

— Что ты в нем нашла? — сказал он, и его глаза внезапно потемнели.

— У НЕГО хотя бы есть работа! — крикнула Стелла.

Марко не шелохнулся.

— И в его квартире, — добавила она, — срут и готовят в разных комнатах!

Она только что нанесла ему последний удар, который был хуже всех кулачных ударов в мире.

Марко стоял неподвижно. Стелла подошла, чтобы помочь Люку, державшемуся за глаз, подняться, и они покинули бар.

Через несколько секунд медленно вышел и Марко.

В баре, после короткого молчания, все снова расселись по своим местам, а Хозяйка вернулась с кухни, держа в руках ведро с водой.

На улице Марко уселся на тротуар. Он закрыл лицо руками.

— Путана, — рыдал он, — путана…

Я сел рядом, и я тоже страдал.

Это было особенное страдание, но не совсем новое, я уже испытывал его раньше. В тот момент я об этом не помнил, но я чувствовал абсолютно то же самое, когда узнал, что Том был с господином Франком М.

28

Уже прошла неделя, как Стелла бросила Марко, и уже неделю Хозяйка готовила на обед пасту.

В тот день она подавала равиоли с сыром.

— Я хочу уехать, — сказал Марко. — Я, наверное, вернусь на родину.

— В Италию? — спросил я.

— Нет, в Эльзас.

— Я чувствую себя виноватой, — встряла Сабрина. — Это же я тебя познакомила с голозадой курицей.

— Пф-ф-ф… — фыркнула Хозяйка, глядя на Марко. — Виноватый у него между ног!

Луи собирался что-то добавить, но вдруг в бар вошел владелец гостиницы. С ним был Исса, Бедный ночной трудяга.

— Быстро! — крикнул управляющий. — Там господин Анри!

Пока все мы неслись к гостинице, Исса объяснил, что господин Анри постучал в его дверь, чтобы попросить приглушить радио, и что он держался за грудь, а потом рухнул на пол.

* * *

Господин Анри лежал на полу. И я понял, что делать.

— Позвоните в скорую! — сказал я.

Я присел рядом.

— Господин Анри, — четко произнес я, легко его встряхивая, — вы меня слышите?

Он не шевельнулся. Я попытался измерить ему пульс, но его не было. Я осторожно откинул его голову назад, приблизил свое лицо к его, чтобы почувствовать его дыхание на своей щеке: его тоже не было, и его живот и грудь совсем не двигались.

Господин Анри, очевидно, стал жертвой сердечного приступа.

А мое собственное сердце, почему оно бьется так быстро?

Сердечный приступ: мозг больше не получает кислорода, жертва рискует умереть. Нужно провести СЛР, сердечно-легочную реанимацию.

А мои руки? Почему мои руки трясутся?

Сначала искусственная вентиляция, затем нажатие на грудную клетку. Я вдохнул воздух ртом, открыл рот господина Анри и выдохнул.

Давление воздуха наполнило легкие, произошли обмены газами, жертва пассивно выдохнула: легкие сдувались под весом грудной клетки и внутренностей.

Вдыхаемый им воздух беден кислородом, но он его еще содержит. Кровь на уровне легких, набравшись кислорода, должна теперь двигаться по телу при помощи сжатия грудины: надо надавить на центр грудной клетки.

Я поставил руки в нужную позицию.

Для взрослого: тридцать нажатий без остановки, чтобы кровь начала двигаться по всему телу. Цикл нажатие/расслабление должен длиться шестую часть секунды.

Считать вслух, чтобы поддерживать ритм и быть уверенным в том, что делаешь верное количество нажатий.

— Один-и-два-и-три…

Мой голос, почему он срывается?

Сделать два вдоха после тридцати нажатий, затем начать заново. Таким образом, один цикл длится около двадцати четырех секунд.

Контролировать дыхание жертвы каждую минуту. Если она начнет самостоятельно дышать, перевернуть ее в Боковую страховочную позицию, оптимальную для освобождения воздушных путей, рот направлен вниз, руки и ноги служат опорой и стабилизируют тело.

Мое сердце уже практически перестало биться, когда, под конец шестого цикла, я почувствовал дыхание господина Анри у своей щеки.

— Он дышит! — закричал я. — Он дышит!

Но не перевернул его в Боковую страховочную позицию. Я предпочел для подстраховки продолжить массаж.

И почему я плачу?