А теперь на Запад

В очередной сводке разведданных в Центр была передана информация о странных убийствах, вместе с фамилиями пострадавших. Ответ пришел в ближайшее резервное время связи. Все участники операции награждались орденами, а зольдбух Брауна вместе с одним из очевидцев требовалось срочно доставить на Большую землю. Там, в штабе партизанского движения, уже имелись данные по еще нескольким аналогичным случаям. Что это означает, никто не понимал, но согласно недавно присланной из госбезопасности инструкции, вся подобная информация отсылалась напрямую наркому внутренних дел.

Те сведения, которые уже были собраны у Берии, целостной картины происходящего пока не давали, но тенденция была налицо. Шло устранение всех потенциальных секретоносителей. Что из этого следовало, пока не ясно. Но, скорее всего, после неудачного начала «Тайфуна» высокопоставленные лица из руководства вермахта и абвера решили не допустить утечки информации наверх. Гитлер и так очень недоволен делами на Восточном фронте. А если он еще узнает о том, что противник знал все планы еще до начала наступления, а ему об этом не доложили, то полетят головы. А лишиться голов немецкие командующие не хотели. Поэтому за короткое время были ликвидированы не только все двадцать пять человек личного состава великолукской полевой жандармерии, но заодно и весь аппарат тайной полевой полиции. Разумеется, их ни в чем не обвиняли и не допрашивали. Это была просто профилактическая мера во избежание утечки информации.

Методы для «дезинфекции» применялись в основном одни и те же. Несколько человек из списка подлежащих ликвидации посылались на машине в какой-нибудь отдаленный район, и в лесу на них неожиданно нападали партизаны.

Еще проще было с бывшей учительницей великолукской школы, а ныне переводчицей полевой жандармерии фрау Карляйтис. Ей было уже почти шестьдесят, поэтому никого не удивило, что у нее внезапно остановилось сердце.

* * *

Начальник городской комендатуры генерал Шредер, видимо, был в курсе происходящего, ибо ничуть не удивился ни возросшей активности партизан, ни ее удивительной избирательности. Никто из лиц, ответственных за безопасность, не понес наказания. Мало того, руководитель отдела по борьбе с партизанами подполковник Штиккель был даже награжден и переведен с повышением на новое место службы. Правда, куда именно, никто не знал.

Единственным, кто еще остался в живых из фигурантов этого дела, был капитан Мевес, так и не вернувшийся из Берлина. Но у него уже имелись документы на другую фамилию, а формально он тоже числился погибшим. По официальной версии, самолет, на котором капитан возвращался в Смоленск, был внезапно сбит русскими истребителями и все пассажиры погибли.

Глава 1

В госпитале мне первое время очень даже нравилось. Спать можно вволю, постоянно мотаться туда-сюда не нужно, а еда всегда горячая. Ответственность за судьбу сотни человек на меня тоже не давит и, самое главное, никто в меня не стреляет. Даже слух, немного притупившийся после постоянного гула артобстрела, да еще поврежденный последним взрывом, кажется, восстановился.

О том, что со мной случилось после ранения, вкратце рассказала девушка-сержант, охранявшая мою персону. От близкого разрыва бомбы меня контузило, да еще сверху упало несколько осколков. В общем, ничего страшного, так как жизненно важные органы повреждены не были. Но, к сожалению, мой организм был сильно ослаблен хроническим стрессом и постоянным недосыпанием. К тому же после лежания в холодной воде я сильно простыл. Вскоре меня подобрали бойцы и отвезли в ближайшую санроту. Там врачи оценили мое состояние как тяжелое, хотя и стабильное, и отправили сразу в армейский госпиталь, минуя дивизионный медсанбат. Из-за этого меня сразу и не смогли найти, тем более что раненых зачастую отправляют в тыл без всякой системы. В армейский госпиталь их присылают не только из полковых медпунктов своей армии, но и из соседних. По профилю, то есть по характеру ранения, пациентов тоже не разделяют. Но, в конце концов, меня отыскали, после чего потребовали выделить отдельную палату и приставили охрану в лице сержанта госбезопасности.

Сейчас я нахожусь в хирургическом полевом подвижном госпитале № 571, расположенном в селе Селижарово. Это примерно километрах в семидесяти к востоку от Андреаполя. Сам госпиталь развернут в нескольких зданиях, включая обычные избы местных жителей. Начальник госпиталя предлагал выделить мне отдельный домик, но представители госбезопасности потребовали, чтобы я находился поближе к врачам, поэтому медперсоналу пришлось потесниться. Помещение, в котором меня разместили, использовалось раньше в качестве склада и еще не успело пропахнуть неприятными запахами, характерными для палат военного госпиталя.