А только что небо было голубое. Тексты об искусстве

Третья открытка была написана в последний день 1913 года. Написал ее Вильгельм фон Боде, великий музейный генерал из Берлина. Тот, кто видит себя в широком историческом контексте, как этот знаток и любитель Ренессанса, тот тщательно подбирает антураж для перехода в 1914 год. Новогодний привет чете Дювинов в Париж украшен дюреровским портретом матери 1514 года, нарисованным четыреста лет назад. А снизу замечательная приписка – «the old year». Интересно, что подумали Дювины, когда прочитали открытку в первые часы нового года? Так или иначе, это такой взгляд на мир, который требует высочайшего мастерства: оглядываться на будущее, как на прошлое. А у нас такой план: попробуем посмотреть на 1913 год как на странное настоящее.

Рихард Демель. Главная фигура 1913 года в Гамбурге

Сегодня я наконец завершаю книгу «1913». Или, выражусь более осторожно, я наконец написал еще одну главу. Четыре года назад, когда в скоростных поездах из Гамбурга в Берлин и из Берлина в Гамбург я писал и перечитывал свою книгу о том необычном годе, мне постоянно попадался некий Рихард Демель – в переписке Макса Брода, в антологиях крупнейших писателей или в числе основных участников первого журнального проекта Курта Тухольского [140]. В моих документах имеется бессчетное количество упоминаний Рихарда Демеля, а также Иды Демель, а рядом всегда вопросительный знак. «Так кто же это такой?» – спрашивает он.

Погрузившись в культурную жизнь 1913 года, я сразу понял, какое значение имел Демель, насколько повсеместным было эхо его влияния – но источник энергии в центре этого поля оставался для меня неизвестным. Повсюду были следы его присутствия, его витальности, его воздействия – неважно, идет ли речь о Рихарде Штраусе или об Арнольде Шёнберге, который уверял, что все его крупные композиции были вдохновлены стихами Демеля. Эти и многие другие люди постоянно бывали в доме на Вестерштрассе, 5, который сегодня торжественно открывает свои двери.

Но сам Демель так и оставался для меня химерой, время за написанием книги пролетало незаметно, приближался срок сдачи, и поскольку я мог писать только о том, что я изучил или чем я хотя бы увлекся, Рихард Демель остался за рамками моего калейдоскопа событий 1913 года.

Тот факт, что, игнорируя Рихарда Демеля, я позволил себе досадное упущение, я осознал только в ту секунду, когда на публичном чтении фрагментов книги «1913» в Гамбурге ведущий вечера Джованни ди Лоренцо задал мне замечательный, очень искренний вопрос с двойным дном: если я якобы так люблю Гамбург, то почему на протяжении четырехсот страниц книги город Гамбург ни разу не упоминается?

Так что вы понимаете: я испытывал некоторую неловкость, когда Каролин Фогель и фонд Реемтсма обратились именно ко мне с просьбой рассказать здесь сегодня о том человеке, которого я так позорно обошел своим вниманием. Но этот стыд очень быстро обратился благодарностью, потому что эта просьба наконец-то дала мне возможность войти в уникальный мир Демелей и их дома, который (и в этом причина обращения именно ко мне) Рихард Демель получил в подарок в тот самый уникальный 1913 год. Когда в ближайшее время выйдет новое издание книги «1913», то в нем и Гамбург, и Рихард с Идой Демель получат наконец-то причитающееся им место и книга получит еще одну замечательную грань. «Прекрасный дикий мир» – так называется сборник стихов Демеля, вышедший как раз в 1913 году! Как же я мог упустить такое. «Прекрасный дикий мир» – это почти такой же удачный подзаголовок, как «Лето целого века» [141].

Но сейчас на дворе осень, мы собрались здесь, в этом так тщательно и любовно отреставрированном доме, и в его интерьерах мы действительно как будто переносимся в 1913 год. По этой мебели, по обоям, по стеллажам, по картинам и по всему интерьеру мы чувствуем, что в 1913 году, несмотря на парижский кубизм, несмотря на реди-мейды Дюшана, несмотря на первый «Черный квадрат», главной идеей был Gesamtkunstwerk. Все предметы связаны друг с другом: столовые приборы, книги, рамы картин, орнаменты на стенах и на картинах – и только Первая мировая война годом позже жестоко оборвала эти последние лианы югендштиля.