А у нас на Венере. Фантастическая повесть

– Тогда почему порядок нарушаете? Нас не дождались, ни запроса, ни подтверждения от диспетчера?

– О, энтшульдиген! Очень извиняюсь! Просто мальчики подарили мне такой образец…

– Мальчики, которые провожали вас? Они где? На станции? Домой пошли?

Я вжимаюсь в кресло ещё глубже.

– О, да-да, конечно домой! Но какой кристалл они мне подарили! Я непременно должен привести им с поверхности что-нибудь потрясающее! Эс ист толль! Вундербар!

– Хорошо, удачного Вам полёта! И нашим на поверхности привет!

Челнок сильно трясёт. Сенька голову поворачивает ко мне, шепчет:

– Ромка, а ведь получилось! Летим!

Я только киваю в ответ головой.

До полюса от нашей станции пути два часа. Сидим с Сенькой, прислушиваемся. Вдруг спохватятся нас, вдруг на связь с профессором выйдут и завернут его назад? Вот будет обидно… Однако вроде нет, всё пока нормально. Тишина.

Вдруг – раз! – и дверь из кабины открывается. Мы быстренько брезент на себя натянули, я через прореху смотрю, что там такое. Профессор выходит из кабины, и, хватаясь за спинки кресел, медленно идёт в сторону камбуза. Болтанка сильная, в конце прохода он спотыкается и чуть не падает. Управление на автопилот поставил, не иначе. Минут через пять всё так же неуклюже возвращается обратно в кабину, только уже со стаканчиком кофе. А всё-таки он редкостный разгильдяй, хоть и учёный – отец говорил, что в полёте через атмосферу отстёгиваться от кресла и ходить по салону строго запрещается. А этому немцу все инструкции на свете пофиг! И летает один, и на поверхности работает один, и в полёте по салону под автопилот ходит, и вообще. Вот балбес! Хотя… Чего это я? Ведь не единственный он в этом челноке нарушитель всех мыслимых и немыслимых инструкций и правил… Есть ещё парочка…

Летели мы довольно долго, я даже вспомнил, что мы с Сенькой не обедали, и сразу есть захотелось. Хорошо, что у нас профессоровы шоколадки с собой были. Наконец, чувствую, особенно сильно наш челнок затрясло. Системы охлаждения на полную мощность работают, гудят, и всё равно в салоне становится очень тепло, почти жарко. Значит, поверхность близко, сейчас будет посадка. И точно – сильный толчок, а потом всё. Улеглась болтанка. Приехали. Слышно, как профессор разговаривает в кабине по связи:

– Анатолий Сергеевич? Гутен таг! Я уже тут и скоро буду к вам в гости, готовьте встречу!

Из динамика раздаётся голос Сенькиного отца:

– Профессор Шнайдер? С приездом, давайте к нам, ждём уже! Атмосфера вполне спокойная, так что виллькоммен битте, добро пожаловать!

Откатывается в сторону дверь кабины, профессор, не оборачиваясь, идёт через проход, спускается вниз по лесенке. Слышно, как открывается дверь ангара, а потом снова закрывается. И тишина. Только системы охлаждения гудят где-то под потолком. На всякий случай выжидаем ещё минут десять. Пора.

– Давай, – Сеньке говорю, – выбираться.

Заходим в кабину. Через бронестекло ничегошеньки не разобрать – похоже, профессор челнок вплотную к какой-то скале посадил. От ветра чтобы прикрыться, ясное дело. Глядим на пульт управления. Вот карта поверхности, вот гирокомпас, вот радар – в таких вещах у нас каждый мальчишка на станции разбирается. На радаре видны метки разноцветные. Синие большие – наверняка челноки, желтые маленькие – люди в экзоскафах. Потом смотрю на терминал ангара и ахаю:

– Сенька! Вот дураки мы с тобой! У профессора же в челноке всё управление на немецком языке! И как ты теперь собираешься что-то там перепрограммировать?

– Ничего, – отвечает, – сейчас разберусь.

– Да как ты разберёшься, скажи пожалуйста? Ты что, немецкий язык успел выучить, что ли?

Он ухмыляется:

– А вот представь себе, успел!

– Что, весь?!

– Ну, не совсем весь. Весь я как-нибудь в другой раз выучу. А пока и трёх волшебных слов хватит.

– Дурака-то не валяй. Какие такие волшебные слова?

– Сейчас… Ага, вот: «Вэлен зи айне шпрахе». Теперь жмём «руссиш». А теперь – «аннемен». Понял?

Гляжу – а на терминале все надписи поменялись. Ура, всё по-русски стало! Нет, молодец всё-таки Сенька. Достал он свой планшет и начинает колдовать:

– Смотри, а вот и та программа, через которую профессор управляет шлюзом из экзоскафа, ну помнишь, он тогда рассказывал? Теперь нужно просто переписать код так, чтобы она наши с тобой планшеты опознавала, как пульт в экзоскафе профессора… Только его идентификатор надо в логах отыскать…

Сел я в кресло второго пилота, локтями упёрся в пульт, голову на кулаки положил, гляжу молча, как Сенька то в планшет тыкается, то в терминал челнока. Мне бы так разбираться в компьютерах, как он… Тут планшет у Сеньки бибикнул, а на терминале лампочка зелёная мигнула. Друг мой кивает довольно:

– Теперь твой планшет давай сюда.

Отдал я Сеньке свой планшет, жду. Минут пять проходит, и мой планшет точно так же бибикает.

– Ну всё, – Сенька говорит. – Дело сделано. Теперь нам только что и осталось – спуститься в ангар да залезть в экзоскаф. Не страшно?

– Мне? – хмыкаю. – Вот ни капельки.

А Сенька грустно так отвечает:

– А мне, Ром, почему-то страшновато. Но всё равно пошли.