А в остальном, прекрасная маркиза…

– Я не дорассказала! Кончилось тем, что малышка съела-таки соленый огурец! При отсутствии зубов! Может, у нее проблемы с надпочечниками? У тебя есть знакомый детский эндокринолог? А у знакомых твоих знакомых?

Попутно замечу, что дедушки тоже имеются, все в комплекте. Но дедушки говорят про внуков неразвернуто и нетворчески.

Примерно так. Сидят за рюмкой чая. Лица блаженные. Поскольку гримасы новые, годами не отшлифованные, то смотрятся дедушки несколько странно. Я бы даже сказала (не для передачи) – придурочно.

– Как твой внук? – спрашивает один.

– Оглоед! – улыбается второй дедушка. – А твоя внучка?

– Ползает. Уже до кухни доползает, – отвечает первый дедушка. И толкает третьего. – Твоему-то сколько исполнилось? Больше года?

– Сейчас… третье сентября, октября, ноября, декабря, января, – загибает пальцы тот, – год и четыре. – Наш человек. Машинки любит.

Далее сам по себе напрашивается повод выпить за внуков. И возобновляется диспут о внутренней и внешней политике.

В соседней комнате, скрывшись от накормленных и нестраждущих десерта дедушек, мы наперебой делимся информацией, которая прет из нас как воздух из проколотого шарика. Поскольку знаем, что «форсмажор не остановит», то выбираем тактику вклинивания в монолог подруги. Только она наберет воздух для нового захода, нужно воскликнуть: «А мой!..» или: «А моя!..».

– А мой Кирюшенька! – Я захватываю лидерство. – Представляете! Спрашиваем его: «Кто у нас самый дорогой и любимый?» – и он ручку поднимает.

Рассчитывала на паузу – восхищения сообразительностью моего годовалого внука. Пауза длилась полторы секунды. Но я-то хотела еще сказать! Если Кирюху спросить: «Кто изобрел синхрофазотрон?», или «Кто станет президентом России?», или: «Кто в космос полетит?» – то Кирилл тоже вскинет руку. Он реагирует на «Кто…?» независимо от последующего текста.

Право слова завоевано Людой. И она рассказывает, как ее полуторагодовалая внучка обожает играть с макаронами, которые засовывает во все мелкие отверстия.

Тут есть еще важный момент. Как детей своих подруг мы всю жизнь считали почти собственными, наблюдали за их ростом, переживали, когда они болели, связывались с дурной компанией, писали выпускные сочинения в школе или поступали в ВУЗ, радовались успехам на всех детских поприщах, включая выставку пластилиновых крокодилов в детсаду, так и с внуками: мы с теплотой и энтузиазмом откликаемся на любые проявления их исключительности. А уж когда наши дети-внуки страдают, и вовсе готовы вывернуться наизнанку.

Поэтому в ответ на «макароны во всех дырках» я восклицаю:

– Мелкая моторика! Это прекрасно! Развитие самых сложных мышц – мышц кисти, так называемая мелкая моторика – это великолепно! Незаменимое качество хирурга, например. Не может! Хоть под пистолетом! Не может хирург без развитой мелкой моторики кисти выполнить качественную операцию! И – с другой стороны. Вышивальщицы, штопальщицы, вязальщицы крючком и на спицах – если бы не падали в обморок при виде разверзнутого человеческого тела, не боялись крови…

– Тебя заносит в сторону, – перебивает Оля, которой не удается поведать про любимого внука. – О хирургах-штопальщиках в другой раз. Девочки! Мой внук смотрит!

– Куда? – спрашиваю я в недоумении.

– На кого? – также не понимает Люда.

– Вообще смотрит. Внимательно. На всех. Как на недоумков.

Мы с Людой теряемся, но быстро берем себя в руки. Люда говорит про то, что у младенцев особый взгляд. Я начинаю распространяться на тему: должен быть в нашей компании хоть один гений. Столько сил положено!

– Девочки! – снова перебивает Оля. – Он еще говорит «бля!».

– В каком смысле? – уточняю.

– Какой может быть смысл, – отмахивается Люда, – в речах восьмимесячного ребенка?

– Во всех смыслах, – уточняет Оля. – Обо всех людях и предметах – «бля». Предвижу ваш вопрос – нет, никто в семье нецензурно не выражается. А внук смотрит, смотрит, а потом «бля».

Я понимаю, что не хватает Светы. Нашей подруги, которая помешана на астрологии, народной медицине, изотерике, чакрах-мантрах и прочей белиберде. Но Света сегодня не присутствует. Потому что не бабушка. А приглашены – «вечерок на чаек» – в клуб по интересам. Света бы сейчас что-нибудь выдала про природные токи мудрости, которыми обладают младенцы и которые жестоко обрываются в процессе воспитания.

Оле не терпится продолжить рассказ о внуке. И говорит она в своей манере – загадками:

– Еще Егорка отыскивает.

– Что делает? – переспрашиваю.

– Кого отыскивает? – также не понимает Люда.

– Пропавшие вещи. Например, дочь потеряла месяц назад золотую цепочку, Егорка нашел ее под ковром. Обнаружил закатившуюся паркеровскую ручку и купюру в пятьсот рублей. Ползает по дому и все отыскивает.

– Хорошо живут! – заключает Люда. – У них деньги по квартире валяются.

– Оля! – прошу я полусерьезно. – Вы не могли бы прийти к нам в гости с Егоркой? Он бы поползал… Три связки ключей потеряны, и никто не виноват. Дойти до слесарной мастерской всем некогда, пересекаемся в городе, как шпионы, передаем друг другу оставшиеся ключи.