А вдруг это правда?

И опасность действительно материализовалась. Однажды вечером, когда Дженси встречалась с Ивреттом, кто-то (теперь Зелл знала, что это ее сын!) напал на бедного Ивретта и избил его, оставив вырезанное из бумаги сердце на теле потерявшего сознание парня. Теперь Зелл попыталась вспомнить то время, задумалась, а видела ли она на сыне следы той драки, были ли какие-то признаки, которые она проигнорировала, потому что (как бы она ни утверждала обратное) на самом деле она не хотела ничего видеть. Она подумала о том, что произошло по соседству перед уходом Дебры. Она подумала о своем сыне. И все это было тошнотворно логично. Она родила этого ребенка, она его вырастила, а он сделал что-то ужасное. Она с ужасающей ясностью увидела, как сама повлияла на то, кем он стал.

– Мне очень жаль, – снова и снова повторяла Зелл, обращаясь к Дженси. – Что я могу сделать?

Заламывая руки, она расхаживала по кухне. Джон и Ланс разговаривали в кабинете, их голоса казались тихими и серьезными, как раскаты грома. Кейли старалась держаться подальше от взрослых, что, вероятно, было хорошей идеей. Она не сделала ничего плохого намеренно, но ее любопытство открыло шкатулку Пандоры, и Зелл даже не знала пока, как поговорить с ней об этом.

Ланс и Дженси ушли, забрав с собой обувную коробку. Зелл вошла в кабинет мужа и села у стола. Ее бил озноб, и она обхватила себя руками. Она лениво гадала, где сейчас Кейли, уговаривая себя, что с девочкой, вероятно, все в порядке. Теперь ее заботил собственный ребенок. Проводив Дженси и Ланса, вернулся Джон. В руке он держал ключи.

– Я сейчас поеду к Таю, – сказал он. – Надо с ним поговорить, дать ему понять, во что все выльется.

Зелл с несчастным видом кивнула.

– Хочешь, я поеду с тобой?

– Нет, – ответил Джон, позвякивая ключами. – Думаю, нам нужно поговорить, как мужчина с мужчиной.

Он опустил глаза, и Зелл воздержалась от упоминания о том, что когда-то умоляла его сделать именно это.

– Я останусь с ним, пока не приедет полиция, – добавил Джон, все еще глядя в пол.

Они вместе выбирали паркет много лет назад, когда решили отказаться от коврового покрытия в пользу половиц: посещали шоу-румы, просматривали образцы, обсуждали различные варианты, цвета, цены. Тогда это казалось таким важным. Теперь они едва замечали паркет, они просто ходили по нему.

– Значит, они собираются заявить на него в полицию?

Джон кивнул.

– Ланс обеспокоен тем, что Тай мог видеть Дженси сегодня у его дома… и может вернуться к прежним замашкам. Он считает, лучше всего подключить власти, просто чтобы избежать проблем. Если он будет знать, что за ним следят, вероятность, что он попытается что-то выкинуть, будет гораздо меньше.

Зелл кивнула.

– Понимаю. Я просто… – Она встретилась с Джоном взглядом. – Я просто ненавижу это.

Он подошел к ней, за каких-то несколько широких шагов пересек комнату. Взяв ее за руку, он притянул ее к себе. Зелл уткнулась лицом ему в шею и позволила его рукам успокаивающе поглаживать ее. Джон позаботится о ней, он позаботится о них всех. Она знала это, когда выходила за него замуж, и знала теперь.

– С ним все будет хорошо. Со всеми нами.

Она кивнула, зная, что он почувствует, как двигается ее голова.

– Позаботься о Кейли, – сказал он. – Держу пари, она немного расстроена из-за того, что произошло. Она, наверное, думает, что это ее вина. В том, что нашла коробку.

Зелл отстранилась и посмотрела на мужа.

– Вроде того, – ответила она, удивляясь собственным жестоким словам.

Она не могла винить Кейли за то, что та была нормальным ребенком. Нормальные дети лезут повсюду, когда им скучно. Даже некоторые взрослые лезут не в свое дело, когда им нечем заняться.

Джон приложил палец к ее губам.

– Ей необязательно это слышать. Ей нужно услышать, что она всем помогла. Она нашла кое-что очень важное, то, что мы все должны были увидеть. – Он внимательно посмотрел на жену. – Потому что нам это было нужно. Нужно было увидеть.

Она подумала обо всем, что они так долго отказывались замечать. Джон прав. Им просто необходимо многое увидеть.

Ланс

Ланс крепко обнимал ее, пока она не заснула, на этот раз они даже не потрудились скрыть, что лежат вместе в его постели. И, вообще, они никого и не обманули бы.

Дети играли где-то в доме. Ему было все равно, что они шумят, голодны или им пора спать. Он позволил им ужинать самим, заснуть, где хотят. Не умрут, если на один вечер останутся без присмотра. У них были еда, кров, телевизор, общество друг друга. Сегодня его преданность, его забота, его сердце принадлежали Дженси.

– Здесь ты в безопасности, – заверил он ее, когда она лежала в постели и ее била дрожь, а обувная коробка зловеще стояла на комоде. Встав, он накрыл ее полотенцем.