А вдруг это правда?

– У нас планы на вечер, – внезапно сказала Лайла, поворачиваясь к нему, потом она посмотрела на Дебру. – Мы идем на фестиваль уличной еды, – объяснила она. – С Дженси, Пилар и Зарой.

Он положил руку на голову Лайлы.

– Мы можем пойти в другой раз, – сказал он, удивляясь собственным словам, тому, как легко он смог нарушить планы с Дженси, столкнувшись с очень даже реальным присутствием Дебры. Очень долго ее возвращение было фантазией, разыгравшейся в его голове на тысячу разных ладов. В последнее время он старался вообще о ней не думать. Вместо этого он сосредоточивался на Дженси, на том, как собирались морщинки в уголках ее глаз, когда она улыбалась, на бликах в ее волосах, которые становились ярче с каждым днем на солнце, на ее запахе, на том, какой она была на ощупь, на вкус. Они старательно избегали слова любовь, и это казалось мудрым решением. У него были обязательства, выходившие за рамки его чувств.

– Ты же обещал, что мы поедем! – крикнула Лайла, прерывая бег его мыслей. Из глаз у нее брызнули злые слезы. – Ты отказываешься от своего обещания?

Повернувшись на каблуках, она бросилась прочь, оставив его, Дебру и Алека моргать друг другу, как незнакомые люди.

– У нее шок, – предложил он Дебре оправдание за поведение Лайлы, хотя и не был ничем обязан жене.

– Понимаю, – откликнулась Дебра. – И я это заслужила. – Она опустила Алека на пол. – Почему бы тебе не снять свой гидрокостюм, пока мы с папой говорим? – сказала она сыну, возвращаясь к роли матери так легко, как будто никуда не уезжала.

Ланс наблюдал, как его сын послушно потрусил в свою комнату, радуясь, что хотя бы один из детей не пребывает в полной растерянности.

– Итак, – начал он, – ты вернулась? – Глупый вопрос.

Дебра кивнула.

– Я решила, что едва ли будет легче, если позвоню заранее. – Она слабо рассмеялась. – Я думала, что ты замки поменял.

Он покачал головой.

– Я не стал бы запирать от тебя твой собственный дом.

– Правда? Мой дом? – Он услышал в ее голосе нотку надежды и пожалел о своем выборе слов.

Ланс пожал плечами, постарался изобразить деловой тон:

– По крайней мере, юридически. Я имею в виду, что никаких документов мы не подписывали. Твои вещи все еще здесь. Твоя почта приходит сюда.

Он указал на коробку, стоявшую на полу, в которую он обычно бросал все, что было адресовано жене. Коробка оказалась почти забита журналами, каталогами, различными прошениями о благотворительности, там же лежало нескольких личных писем. Он хотел встать и показать их ей, но она протянула руку и остановила его.

– Не волнуют меня юридические тонкости. Я хочу знать о нас. – Она убрала руку с его локтя, положила себе на колени. – Мне очень жаль. Я слишком многого хочу, но не имею на это прав. Я понимаю.

– Просто странно видеть тебя снова.

Она кивнула, обдумывая его слова.

– Не стоит тебе менять планы на вечер. Похоже, они много значат для Лайлы.

– Это ее подруги, – объяснил он, хотя никакого объяснения не требовалось. – Они переехали в поселок этим летом… Мы много времени проводим вместе.

– Мы?

– Наши семьи.

Она отстранилась, словно то, что он назвал семьей их троих, не включив ее в это понятие, было почему-то обидно.

– И ты дружишь с отцом? – спросила она, требуя еще информации.

По ее лицу он понял: она уже знает, что отца нет. Каким-то образом Дебра все узнала, а ведь он все еще не имел понятия, почему она решила его так запросто бросить. Может быть, разница в том, что Дебра хотела знать, а он – нет. Ему пришло на ум, что она хотела прощения, но он не мог этого доказать. Дебра вообще признавалась, что ей нужно время, чтобы подумать о том, чего она хочет от жизни? Он подозревал, что у нее кто-то есть, и ей необходимо решить, нужен ли ей этот другой мужчина, но предоставить больше информации она отказывалась.

– Нет, – ответил он коротко. – С матерью.

– Понятно, – сказала Дебра. Что, конечно, было неправдой. Она вообще ничего не понимала. Ее тут не было, чтобы что-то понять.

Его ноги затекли от долгого стояния на месте, но он не осмеливался сесть. Сидеть напротив нее за кухонным столом было бы слишком интимным. Он не мог снова сблизиться с ней. Стоя на ноющих ногах и с ноющим сердцем, он не понимал, сможет ли вообще быть с ней близок. Она больше не вписывалась в этот дом, ее присутствие отравляло воздух. И все же ее место здесь. Она была его женой, матерью его детей. Если она вернулась и хочет получить шанс все исправить, он должен дать шанс своей семье, ведь так? Он знал, что этот момент рано или поздно наступит, и теперь пришло время поступить правильно.