А вот еще...

— Надеюсь, на этот раз мне удастся устроить все зрелищнее. Ну, в смысле, добавить драматизма. Чуть более похоже на папу. Ну, ты понимаешь… божественнее, что ли. Мне кажется, я сейчас и чувствую себя божественнее.

Зафод похлопал его по ляжке.

— Вот и круто. Тут, правда, или они, или мы, так что тебе, возможно, пора.

Тор застыл, не докрутив виража.

— Пора? Это звучит как приказ, Заф. А боги не подчиняются приказам смертных.

Зафод изобразил уязвленный вид.

— Я никогда и ничего тебе не приказывал, о Могущественный. Я даже в мыслях такого не имел. Я не более чем манипулирую тобой — ради твоего же блага.

Необходимое пояснение. Тот факт, что Зафод Библброкс вообще был способен манипулировать хоть кем-то, многое говорит о хрупкой самооценке той личности, которой он манипулировал. Особенно с учетом того, что сам президент Библброкс узнал слово «манипулировать» всего за месяц до описываемых событий, да и то вряд ли читал в словаре дальше базового определения.

Тор пожевал кончик уса.

— Это…

— Это хорошо, парень. Это позитивно и уважаемо.

— Ты уверен?

— Абсо — Зарк меня побери — лютно.

— Очень хорошо, смертный. Я спасу эту планету от зла.

Зафод врезал кулаком по воздуху.

— Слышал это, Хиллмен? Вот это серьезный разговор. Кто-то должен снимать этого парня на видео.

Тор выбрал на рукояти молота музыкальное меню и прокручивал список до тех пор, пока не добрался до трека «Ну-ка, помолотим». В банкетном зале грянули первые аккорды древнего боевого гимна.

— Давай-ка! Налегай-ка! Меньше кричи — крепче мочи! — проорал Тор во всю глотку и исполнил вертикальный взлет на форсаже, оставив в поликарбонатной крыше банкетного зала звездообразное отверстие.

— Пошел! — с легким запозданием выкрикнул Зафод вслед своему клиенту. Он, правда, не знал, сможет ли Тор определить разницу между пятнадцатью и двадцатью процентами… впрочем, подумав, решил он, ему и самому это не по силам. Вот Левый Мозг — тот смог бы.

Хиллмен Хантер тоже думал о деньгах.

— Госспади, Зафод. Поговорите потом со своим клиентом, ладно? Эти гребаные панели чертовски дорогие. Он что, в дверь не мог выйти — в простую, нормальную дверь? Разве нельзя устраивать мочилово без нанесения ущерба казенному имуществу?

Зафод склонил единственную оставшуюся голову набок.

— Да ладно тебе, Хиллмен. Он же бог. Боги делают все по-большому. И рассказ об этом в какой-нибудь священной книге, когда ее кто-нибудь напишет, выйдет интереснее.

— Вот этот том пошатнет несколько устоев, — задумчиво пробормотал Хиллмен.

Зафод обвил рукой плечи ирландца.

— Я предоставлю тебе несколько исключительных прав.

Хиллмен крепко-накрепко прижал к груди контракт.

— Вы это уже сделали, горлопан вы этакий, — произнес он.

Волосы Тору развевал встречный ветер, на зубах хрустели жуки.

— Забрало, — скомандовал он, и под полями его шлема с треском выстроилось голубое силовое поле.

Вот в таких мелочах и заключается вся прелесть профессии бога. В победе над гравитацией, бьющем в лицо ветре, в мускулистых ногах… Все по-божески. Ради такого Тор и поддерживал форму. Ну, в первую очередь, ради полетов и мочилова.

Хорошо бы еще меня любили, подумал он, но вслух этой мысли не высказал.

Когда-то, давным-давно, бог мог просто сидеть на горной вершине и громовым голосом вещать всякую ерунду, а смертные у подножия пытались интерпретировать невнятное эхо его голоса, почитая это истиной в последней инстанции, Один частенько рассказывал в Большом Зале историю о том, как он соблазнил жену какого-то смертного, а мужу ее кричал вот так, с горы, чтобы тот пошел и трахнул себя.

Представьте себе мое удивление, продолжал Один, когда в следующее мое посещение Земли я обнаружил на том самом месте храм с высеченной над входом надписью: «УШЕЛ ОТ СТРАХА СЕБЯ». Наверняка открывал прихожанам путь к истине и просветлению.

И, разумеется, все валились под стол от хохота — кроме Фригг, которая вообще не одобряла привычки мужа ходить налево.