А вот еще...

— Вообще-то я имею представление о том, через что вам пришлось пройти. Компьютер порылся в ваших воспоминаниях. У меня все это записано.

— Вы залезали в мои воспоминания?

— Разумеется. Я взял вас на борт моего корабля. Вдруг вы оказались бы маньяком-убийцей… при счастливом стечении обстоятельств, конечно.

— Вы не имели права!

— Ага! Вот слова, достойные настоящего журналиста. И куда только делось «Мы не причиним вам хлопот, мистер Гавбеггер»?

— Я просила вас взять на борт нескольких попутчиков, а не рыться у нас в головах!

— Опять-таки, вы неточны в определениях. Никакими орудиями для рытья я не пользовался.

Триллиан стиснула кулаки с такой силой, что пальцы хрустнули.

— Вы гнусная, вкрадчивая задница!

— Ах, да. Я и забыл, как вы, люди, любите оскорбления, основанные на примитивной физиологии… и примитивных формах жизни. Что дальше? Толстомордая обезьяна?

— Ха! Вы меня недооцениваете!

— Правда? Мне не терпится записать. Я, видите ли, всегда готов учиться.

Триллиан забилась, словно драчун, удерживаемый невидимыми руками.

— Вот-вот, Гавбеггер. Записывайте, записывайте чужие оскорбления — так в вашей жизни хоть какой-то смысл появляется. Портить жизнь другим.

— Ну да, конечно. Это ведь менее почтенно, чем не заниматься собственным ребенком, описывая чужие несчастья, так?

— По крайней мере не я сделала их несчастными.

— Правда? Почему бы не спросить об этом девицу, спящую в трубе?

Подумать, так оба спорщика друг друга стоили, и Тяверик вполне разошелся. Поединок выходил достойный. Он бросил кружку в потолок и полностью сосредоточился на женщине с Земли.

— Ну же, Триллиан Астра. Скажите что-нибудь такое, чего я не слышал прежде миллион раз.

— Зарк вас подери, Тяверик.

— И это, по-вашему, свежо?

— Вы что, серьезно верите, что я буду тратить время, пытаясь произвести впечатление на типа, покалечившего мою дочь?

— Пожалуй, да. Вы, журналисты, всегда пытаетесь произвести впечатление на всю Вселенную. Можете относиться ко мне как к зрителю.

Триллиан, возможно, даже улыбнулась; по крайней мере она показала зубы.

— Зритель? Я никогда не работала на зрителя вашей социальной группы.

— Какой именно группы, интересно?

— Сумасшедших изгоев. Группы несчастных одиночек.

— Несчастных одиночек? — удивился Тяверик.

— Вы же беглец, Гавбеггер. Один на борту, вечно в космосе. Вы — неудачник, одинокий глупец, тратящий впустую полученный вами бесценный дар. Представьте, сколько полезного вы могли бы сделать.

Гавбеггер невольно опустил взгляд.

— Я… я видел такое, чего вы, земляне, даже представить себе не можете. Горящий боевой флот у плеча Ориона. Лучи смерти в темноте у Врат Таннгейзера. И все это канет в небытие, забудется, как слезы под дождем.

— Чего это вас на пафос потянуло?

— Это один из моих любимых фильмов. Я много фильмов пересмотрел.

— И много людей оскорбили.

— Ну… и это тоже.

— И все из-за пары резинок.

— Зарк подери эти резинки! Мы же оба понимаем, что вся доктрина этих чертовых резинок — сплошное надувательство.

— Вы получили в распоряжение бесконечность и профукали ее.

Тяверик тяжело привалился к стенке, уйдя в нее по плечо.

— Да. Профукал. И теперь хочу умереть.

— И я тоже.

Трудно сказать, как подействовала эта новость на Тяверика: удивила или огорчила.

— Вы хотите умереть?

Триллиан коснулась рукой его гладкой зеленой щеки.

— Нет, дурачок. Я хочу, чтобы умерли вы.

— Ну хоть в чем-то мы с вами согласны.

Триллиан заглянула в его изумрудные глаза.

— И как скоро вам хотелось бы умереть? — поинтересовалась она.

Тяверик прожил достаточно долго, чтобы не упускать возможности, буде она представится.

— Ну, не обязательно сейчас же, — ответил он и наклонился, чтобы поцеловать Триллиан Астру.

Она слегка дрожала — но и в половину не так, как девушка в трубе, к которой как раз в это мгновение вернулось сознание.

Асгард

Любимой божественной забавой асов, как известно, является выдумывать для смертных невыполнимую задачу, а потом, запасшись попкорном, наблюдать, как незадачливый принц или соискатель чьей-то там руки надрывает пупок, пытаясь ее выполнить. В число наиболее популярных задач входят убийство самого свирепого из всех свирепых драконов, подъем по наружной стене самой высокой из всех высоких башен или пересечение самой знойной из всех знойных пустынь. Короче, все, в описании чего присутствует «самый-самый». Лучшими из невыполнимых задач считаются почти выполнимые — те, что заставляют несчастного дурачка бегать кругами так близко от победы, что ее, казалось бы, можно потрогать рукой, в то время как сзади к нему подкрадывается поражение, означающее верную, хотя и не обязательно мгновенную смерть.