А завтра — весь мир! (ЛП)

На корабле и правда произошел мятеж, довольно спокойный, хотя капитан пощадил мои чувства, не назвав его так. Корабль дошел до Рабаула в Германской Новой Гвинее, где сел на мель, и команда сдалась властям, потребовав от Вены амнистии и возвращения домой пароходом. Капитан точно не знал, чем всё закончилось, но считал, что как-то разрешилось, «Виндишгрец» сняли с рифа и починили, и он отбыл домой.

Что касается десантных отрядов, из группы Фештетича погибли пятнадцать человек, включая самого Фештетича, и трое из отряда Берталотти. Группа Микулича пострадала больше других, потеряв шестнадцать человек из двадцати.

Что касается омерзительного профессора Сковронека, то он и остатки отряда Берталотти едва избежали гибели после попытки ограбить хранилище черепов уакере. Они добрались до берега, но их преследовала половина племени, спаслись они чудом, на зашедшей в уединенную бухточку шхуне работорговцев. В итоге авантюра на Новой Силезии обошлась кригсмарине в тридцать четыре жизни с практически нулевой отдачей. В имперском Рейхсрате по этому поводу провели слушания. Венгры устроили бучу, а Военное министерство подняло тревогу. Тем и закончилась краткая попытка Австро-Венгрии заполучить колонии.

Шестого апреля 1904 года, в день моего восемнадцатилетия, меня высадили в Сиднее и отправили в больницу. К тому времени я уже вполне поправился, хотя был истощен, и потому после двухнедельного отдыха в Австралии сел на борт парохода до Иокогамы, а там перебрался на легкий крейсер «Темешвар», возвращающийся в Европу из дальневосточного похода. Там оказались Алессандро Убалдини и остальные мои однокашники с курса 1900 года, отправившиеся в океанское плавание.

Они стали первыми кадетами Морской академии, сделавшими это на борту современного парового корабля. Кошмарное и провальное кругосветное путешествие «Виндишгреца» как ничто другое убедило даже скаредное императорское и королевское Министерство финансов, что дни деревянных кораблей давно прошли.

На борту «Темешвара» по пути домой я услышал полный рассказ о том, что случилось с «Виндишгрецем» после прибытия в Рабаул под командованием линиеншиффслейтенанта Свободы (находящегося на грани нервного срыва) и выбранного командой комитета. Корабль действительно сел на мель при входе в гавань Рабаула, но намеренно, чтобы не затонуть от полученных в циклоне повреждений.

Команду заперли в казармах на берегу, пока генерал-губернатор отчаянно засыпал Берлин телеграммами в надежде получить указания, как поступить со взбунтовавшимися моряками союзной державы. Начало уже казаться, что «Виндишгрец» придется уничтожить прямо на месте, а потом дожидаться прихода тюремного корабля из Полы, который отвезет всех туда на трибунал. Но положение благополучно разрешилось, как уже часто случалось во время этого злополучного плавания, благодаря гению одного человека в гражданской одежде, как-то утром сошедшего в гавани Рабаула с трапа пассажирского парохода в сопровождении миловидной женщины, на которой он женился несколькими неделями ранее на американском Самоа.

Этим человеком был линиеншиффслейтенант Флориан Залески из императорского и королевского австро-венгерского флота, а женщину до недавнего времени звали сестра Ульрике, она работала сестрой милосердия в больнице при монастыре урсулинок в Апии. Залески еще числился в отпуске по болезни, но это не мешало ему соблазнять монашек. Однако несмотря на довольно творческое отношение к требованиям устава, лейтенант знал, как исполнить свой долг. Фрау Залески сняла номер в гостинице, они сдали билеты на пароход в Европу, Залески спрятал гражданскую одежду и в тот же день принялся за работу, чтобы привести «Виндишгрец» в надлежащий вид для возвращения в Полу.

Потребовалось несколько недель, чтобы откачать из трюма воду и подлатать самые серьезные повреждения, но люди трудились в охотку, и к концу августа 1903 года потрепанный паровой корвет покинул Рабаул — верхние паруса отсутствовали, на палубе установили ветряк, чтобы приводить в движение помпы, разодранный корпус скрепили тросами, чтобы не развалился на части. По всем расчетам этот плавучий уродец должен был сгинуть без следа где-нибудь в Индийском океане.

Но море и стихия оказались снисходительны, и двадцать девятого октября паровой корвет его императорского, королевского и апостолического величества «Виндишгрец» вошел в Полу после шестнадцати с половиной месяцев отсутствия. Его быстро признали непригодным для мореплавания и стали использовать в качестве склада мин. Старый корабль стоял на приколе у набережной Вергарола и в 1918 году и, как я слышал, был разобран только в 1923-м, пережив кригсмарине и австро-венгерскую монархию на пять лет.