А жизнь продолжается

На другой день он идет к фру почтмейстерше и рассказывает ей о том, что с ним приключилось. Вчера он был за городом, в Южном селении. Возвращаясь под вечер домой, он услышал нечто такое, отчего невольно остановился: на вершине горы стояла женщина и созывала стадо. Вроде бы ничего особенного, да?., но нет, это были величие и красота, возносимые к небу, это было бесподобно. Он повернул назад и подождал, пока женщина не спустилась с горы, худая, бедно одетая, тридцати с лишним лет, зовут Гина, Гина из Рутена. Он пошел ее провожать, дорогой они разговорились, у нее муж и дети, живут не то чтобы в крайней бедности, но нуждаются, заложенная-перезаложенная усадебка, крошечное стадо. Раньше ее муж был за музыканта и напевал танцевальные мелодии на вечеринках, а теперь не желает, потому что недавно перекрестился у евангелиста. По этой же самой причине она и сама поет только псалмы, похоже, кроме них, она толком ничего другого и не умеет.

— Но Бог ты мой, она меня просто заворожила! Она знала псалмы наизусть, села передо мною и как начала петь! И знаете, что у меня вырвалось? — «Господи Иисусе!» Смешно, не правда ли?

— Какой у нее голос?

— Голос?.. По-моему, альт.

По своему обыкновению, фру почтмейстерша сидела откинув назад голову и полуприкрыв глаза, до того она была близорука. Она все внимательно выслушала и сказала:

— Я должна ее увидеть.

— Ну что же. Гина из Рутена, маленькая усадьба в Южном селении. Я сказал ей, что она и ее домашние могут болеть, сколько им вздумается, она будет бесплатно получать у меня лекарства. Хе-хе! Странное предложение, зато от души.

— Это далеко отсюда?

— Нет. А почему бы нам не пойти туда вместе?

— Только если вы будете себя прилично вести.

— А как же! — восклицает он. — На проселочной дороге!

— Я вам не верю.

— Другое дело здесь, — говорит, озираясь, Хольм.

— Вы с ума сошли.

— В моих объятиях…

— Замолчите!

— …вот за этой дверью.

— Ха-ха! Хорошенькое начало! Там же кухня.

— Вот видите, к чему приводит ваше желание держать меня в неведении. Я имел в виду вон ту дверь.

— Замолчите! Ничего вы не имели в виду. Кстати, когда мы пойдем к этой женщине?

— Когда вы назначите день и час.

— Должно быть, у вас опытный фармацевт.

— Очень опытный.

— Ведь, судя по всему, вас не бывает в аптеке ни днем, ни ночью.

— Напротив, теперь, в отсутствие доктора, я тружусь как каторжный, особенно по понедельникам.

— Почему же по понедельникам?

— В воскресенье люди усиленно предаются любви, благо у них есть свободное время. А по понедельникам приходят ко мне за каплями.

— Болтун!

— Честное слово! Им требуется укрепляющее.

— И что же вы им отпускаете?

— А сами вы что принимаете, когда испытываете подобное изнеможение?

— Я никогда не испытываю подобного… изнеможения, как вы выражаетесь.

— Я — тоже, к сожалению, — говорит Хольм. — Поэтому я не знаю, как им помочь. Я даю им серную мазь. Что вы на это скажете?

— То есть как это… ее втирают?

— Нет, принимают внутрь.

— Вы просто невозможны! — заливается смехом фру Хаген.

— Там должен быть еще и мышьяк, но я не рискую отпускать его без рецепта врача.

— Хотите, пойдем к этой женщине прямо сегодня же, — предлагает фру Хаген.

Хольм:

— Спасибо, и благослови вас за это Бог! Если бы вы только знали, как красиво вы это выговорили… ваш голос… золотистого тембра с сурдинкой…

— С часу до двух у меня ученик. Потом обед. Мы можем пойти в три.

— О, как это мне подходит! Вы как никто умеете угадать, когда я в состоянии выкроить время.

— Ха-ха-ха!

— Тут нет ничего смешного. Что касается меня, вы всегда все угадываете. Безошибочно. «Сердце так и распирает», как сказал виршеплет. Вы несравненны — любезны, красивы, прелестны и соблазнительны…

— А где же недостатки?

— Один недостаток у вас есть.

— Какой же?

— Вы холодны.

Фру Хаген молчит.

— Соблазнительны, но холодны.

Фру Хаген:

— Ну а вы? Вам бы только молоть языком. Вот и все. Вы щеголяете своей испорченностью, хвастаетесь и притворяетесь. А все это напускное.

— Вот это да! — произносит Хольм.

— А теперь уходите, скоро у меня первый урок.

Хольм:

— То, что вы сейчас сказали, — вы это всерьез?

— Отчасти.

— Послушайте, что бы вам дождаться меня, а вы взяли и заявились сюда с вашим продавцом марок.

— Нет уж!.. Если выбирать, то — его.

— Вот дьявол!

— Да, лучше уж он.

— Тогда я не пойду с вами к Гине в Рутен.

— Пойдете-пойдете.

— Ни за что. Но послушайте, как по-вашему, может, мне попытать счастья с Марной?

— С кем?

— С Марной. Марна, дочь Теодора из Сегельфосской усадьбы.

— Не знаю.

— Она мне очень подходит, она из тех, кто подает большие надежды, статная, роскошная женщина. Когда-нибудь мне да надо жениться.

— Разумеется. Так же, как и всем остальным. Попробуйте с Марной.

— Вы мне советуете?

— А вообще-то нет.

— Конечно, нет, я же люблю вас.

— Так я зайду за вами после трех.