А жизнь продолжается

Более того, в изобретательной голове Августа тотчас же созрел план: он поговорит вежливости ради с консулом Гордоном Тидеманном и получит разрешение пользоваться горным пастбищем, а потом накупит овец, те к осени разжиреют, а стеречь их будут Йорн Матильдесен и его жена. Забивать осенью овец он не станет, он станет их разводить, разводить год за годом, в горах можно выпасать до десяти тысяч, со временем он поставит для всего поголовья обширные овчарни и купит километров на десять болот, которые осушит, вот и корм на зиму. Не может быть, чтобы Поулине была против такого занятия, она любила и сама держала скотину. Бог ты мой, сколько же это будет овец, и сколько они дадут мяса и шерсти…

Гляди-ка, на дороге Хендрик с отцом, бегут во всю прыть. Тобиас с женой досадливо усмехаются, а Корнелия презрительно роняет: «Прямо как на пожар!» Удивительно находчивая девушка эта Корнелия, ей пальца в рот не клади.

Хендрик с отцом заходят вконец запыхавшиеся, и для очистки совести Тобиас вынужден сказать своему соседу:

— Присядь-ка!

— Лучше я постою. Ты небось успел уже убрать сухое сено, а, Тобиас?

Август перебил его:

— Сколько у тебя овец на продажу?

Тот слегка озадачился и начал было разводить тары-бары:

— Говорят, вы покупаете овец, вот мне и желательно знать…

— Сколько у тебя овец на продажу?

— С ягнятами двенадцать, — сказал сосед и почтительно поклонился.

Август обратился к Корнелии:

— У тебя еще бумага найдется?

— Нет, — ответила Корнелия, — она у меня, как на грех, кончилась.

— Хм! — произнес Август. — Хендрик, ты бы мог сбегать в город за всеми моими документами и протоколами.

Хендрик готов бежать сию же минуту.

— Только ты их не найдешь! — Август вытащил из брючного кармана восемь большущих ключей на связке. — Тебе не найти их во всех этих чемоданах и сейфах.

— Ух ты, сколько ключей! — вырвалось у Хендрика.

Август:

— У меня есть еще четыре, только я их с собой не ношу, чтобы не перебарщивать, иначе это войдет в привычку.

Пусть Корнелия послушает, сколько у него под замком всяческого добра!

Он вышел из положения, воспользовавшись контрактом Тобиаса: та же цена, те же условия — зимний корм с Михайлова дня и до мая, такая-то и такая-то сумма.

— Распишись! Вот тебе деньги!

Готово. Без дальних слов.

Вид у соседа смущенный, он говорит:

— Это все мне? Такого не может быть!

Август ответил, что разница пускай пойдет в счет платы за зимний корм. Поскольку у него нет мелких ассигнаций.

— А теперь, — сказал он, — я хочу, чтобы ты, Корнелия, проводила меня на выгон. Я хочу осмотреть лошадь.

Ему было необходимо поговорить с Корнелией с глазу на глаз, но все ее домашние и соседи, как назло, увязались следом. Напрасно он тянул время, и расхаживал вокруг кобылы, и со вниманием разглядывал навоз, и несколько раз заставлял ее вставать на дыбы — эти люди, будь они неладны, и не думали трогаться с места, а ведь, казалось бы, они должны были порядком проголодаться после дневных трудов.

Августу ничего не оставалось, как закончить осмотр.

— Я подумал, может, у нее колики, — сказал он. — Потому что в таком случае я бы снял их за пять минут.

Сосед не прочь полебезить перед денежным господином:

— Сняли бы? Вот что значит быть, как некоторые, и превзойти все науки!

— Я бы ей просто-напросто сделал прокол, — сказал Август.

— Только ветры тут ни при чем, — сказала Корнелия.

— Вот и я говорю то же самое, — ответил Август.

— И уж не знаю, какие такие у нее изъяны, кроме того, что она не дается в руки и бросается на людей.

— Как будто этого недостаточно!

Все рассмеялись, и сосед нашел, что это чистая, святая правда. Разве этого недостаточно, что она не дается в руки и бросается на людей? Он будет стоять на этом до самой своей смерти!

Август посмотрел на часы.

— Дело к вечеру, — сказал он. — Как-нибудь в другой раз, Корнелия, я осмотрю твою лошадь получше, а сейчас мне некогда.

Когда они возвращались с выгона, к дому подкатил велосипедист, на багажнике у него пристроился Маттис. Это был Беньямин из Северного селения, весь взмокший от пота. Корнелия тут же зашла в дом.

— Решил прокатиться? — сказал Тобиас.

— Как видишь.

Беньямин не раздобыл у подземных жителей никакого богатства, но за лето он заработал уймищу денег и смог купить себе, помимо всего прочего, велосипед. Он и тут переплюнул Хендрика, у которого не только не было велосипеда, но даже и шансов его заиметь.

Беньямин кивнул Августу как старому знакомому и хотел было поздороваться с ним за руку. Но Август на гаражных работах и дорожном строительстве и Август сегодня — это две несколько разных личности, с сегодняшнего дня Август не пожимает руку каждому встречному.

Все гурьбою двинулись в горницу.

— Я слыхал, вы скупаете овец? — спросил Беньямин.

— Это моя должность и профессия, — отвечал Август.

— Отец хочет продать вам несколько штук.

— Ладно, пускай приходит.

— Нет… он просил, чтоб за него это сделал я.

— У тебя есть письменная доверенность?

— Письменной у меня нету, но…

— Дак это ж к Беньямину отойдет и усадьба, и все остальное, — пояснил Тобиас.

— С чем и поздравляю, — сухо заметил Август.