А жизнь так коротка!

– Возьмешь все на себя, Вася, и все дела...

Крупный мужчина с хмурым волевым лицом исподлобья смотрел на рыжего толстячка с бегающими глазками. Вольготно рассевшись за столиком, он достал дорогую сигарету. Тут же к нему подошел официант, щелкнул зажигалкой. Мужчина закурил, с наслаждением втянул в себя дым. Толстячок тоже достал сигарету, нервно закурил.

Федор Астахов, он же вор-рецидивист по кличке Граф, среди блатных в Задворске имел большой вес. Три ходки за спиной, «жулик», до законника один шаг. Платон, вор в законе, пахан задворской братвы, он же хранитель общака, уже стар, на ладан дышит. Граф его правая рука. Братва его уважает, слушается, как самого Платона. Особенно сейчас, когда Платон уже третий месяц в больничке. Туберкулез у него, последняя стадия.

Вся власть сейчас у Графа. И к общаку он доступ имеет. Как раз на «бабки» братвы он и провернул одно очень выгодное дело.

Перед ним сидел Василий Самохвал, бывший зампредседателя горисполкома. В начале восьмидесятых он погорел на махинации с квартирами. И угодил за «колючку». Братва его с говном бы схавала, если бы не Граф. Он авторитетным зеком был, его слово много значило. Короче, подписался он за Васю, не отдал его на раздербан. Как будто чувствовал, что когда-нибудь этот хряк ему пригодится.

Два года назад Вася откинулся. Достал из загашника свои капиталы, до которых не смогли дотянуться менты, и начал крутить дела на ниве частного предпринимательства. Хватка у него железная, котелок варит не хило, а главное, связи. Старые и новые. Этот пройдоха обладал уникальной способностью заводить нужные знакомства, находить себе покровителей. Знал, кому и сколько дать на лапу.

Граф на свободе уже год гуляет. Но Васю не трогал, о старом долге не напоминал. А не так давно у него идея возникла. В Задворске крупнейший алюминиевый комбинат. Если закупить партию металла по льготному тарифу, перегнать его за бугор и толкнуть по мировой цене, навар получится хороший. Но и это еще не все. За тем же бугром можно отовариться видеотехникой, например. В Союзе она разойдется вмиг, за бешеные «бабки». Этот вариант подсказал один умный человек. Покумекал Граф и решил разыграть эту карту. Вот тогда-то и появился Вася. За покровительство на зоне нужно платить. И не деньгами, а кое-чем другим. А заартачишься – перо в бок. Астахов шутить не любил, и Вася это знал хорошо.

И Самохвал закрутил дело. Через подставных лиц зарегистрировал несколько коммерческих фирм, договорился о льготной цене на партию металла – последнее не без участия Графа, пришлось кое-кому сделать внушение. И дальше все прошло удачно. Закупленный товар по отлаженным каналам был переправлен за границу. Он ушел влет. По полторы штуки баксов за тонну. Без проблем была закуплена значительная партия японских телевизоров и видеомагнитофонов. В Союзе техника разошлась в момент. В дело Граф вложил общаковские «бабки». На большой риск шел. В случае неудачи он остался бы не только без денег, но и без головы. Но дельце выгорело. И навар неслабый в казну воровскую положил. Себе почти ничего не оставил. Так, на кабак да на табак. А ведь мог бы тачку себе купить, «волжанку», например... Но это потом...

Грех после одной удачной аферы завязывать узел. Нужно продолжать это дело с алюминием. Ведь и завязки есть конкретные, и каналы отлажены. Но... Не все прошло гладко. Что-то Вася не так сделал. Менты алюминиевой аферой заинтересовались. На него, фраера, вышли. Быть Васе «терпилой». А может, и отвертится. Ведь времена сейчас вовсе не те, когда за один несчастный колосок десять годков накидывали.

– Но я ж не один был...

– Обо мне забудь, понял? Не было меня. А кинешь мазу на меня ментам, все, заказывай путевку в Сочи. Рубишь?.. Да ты не ссы, Вася. На кичмане, если зачалишься, тебя не тронут, отвечаю. Как сыр в масле будешь кататься до самого «звонка». А сдашь, тебя на хате сначала законтачат в пердильник, а потом на нож поставят. Сечешь?

Вася все понимал. А потому имел бледный вид. И Граф был уверен, что этот хряк возьмет все на себя. У него просто нет иного выхода.

А если вдруг Самохвал выпутается из этой истории, Граф опять провернет дело с металлом. И никуда Вася от него не денется. Снова будет пахать на благо воровского общака. Но уже не за страх, а за долю в деле. Пусть у него возникнет хоть какая-то иллюзия свободы...

Граф докурил сигарету, вдавил ее в хрустальную пепельницу и поднялся.

– Мне пора, – небрежно бросил он.

На выходе из ресторана Графа ждали. Братки. Два татуированных крепыша в несвежих шелковых рубахах под куртками-ветровками и потертых джинсах. Сразу видно, бывшие зеки. Сутулые, хищные оскалы, фиксы на солнце отсвечивают, темно-коричневые от чифиря зубы. Гребень и Хлыст, «шестерки» Платона, он сразу их узнал. В двух шагах от них стояла белая «Волга» двадцать четвертой модели.