«А зори здесь громкие». Женское лицо войны

Смотрю — все из военкомата пошли по направлению к клубу. Там стояли крытые военные машины — американские «Студебекеры». Я говорю: «Любка, ты меня на этот вот большой грузовик давай подсади!» Она говорит: «Сейчас будут выступать. Вот послушаем, что скажет военком, что скажет секретарь партийной организации». Я говорю: «Что он скажет, — «надо служить в армии», он скажет. Пока они там замешаются, я уже буду на машине». Так я сделала. Сколько там девчонок набилось — без счета.

На этой машине доехали до Йошкар-Олы. Там нас посадили в вагон поезда. Я подружилась с Аней Мороковой — это была здоровая девчонка. Она рассказывала, что ходила с отцом на медведя. Потом мне эта Аня очень много помогала! И Мотя Вахромеева была здоровая девка. Она только перед войной вышла замуж и поехала догонять своего мужа. Помню Настю Васильеву, она потом погибла. Помню Оксану Шебеко, много-много других.

Мы долго ехали, очень долго ехали. И вот мы приехали в Москву. Нас посадили на «Студебекеры» и с Казанского вокзала повезли к Даниловскому рынку. Нас высадили, построили колонну, и мы пешком пошли к Чернышевским казармам. Мы же деревенские, по сторонам глазеем, смотрим на большие дома. Бегут двое мальчишек и кричат: «Посмотрите, какие матрешки, какие матрешки идут!» А мы же кто во что были одеты — самое хорошее дома оставили. Пришли мы к Чернышевским казармам. Там нас разместили.

Прошли медицинскую Комиссию. Какие-то все же у меня были проблемы с документами, и один офицер объявил: «С тобой еще будем разбираться». А я говорю: «Что разбираться? Вы у меня забрали документы. Что еще надо?» — «Когда разберемся, вызовем». Две недели я штопала шинели в Чернышевских казармах… Шинели с фронта — где рукав оторван, где подол оторван, где что, — и вот это все я пришивала. Целая куча! Уборщица, с которой я работала, приносила мне большую кружку горячей воды, кусочки хлеба.

Потом меня вызвали. Один говорит другому: «Что будем с ней делать, как с ней поступим?» А многих девчонок отправляли домой. Почему? То ли росточком не вышли, то ли зрение плохое, а то с родителями что-то не в порядке. Москву защищать не всех брали! Этот говорит: «Я возьму ее к себе». Я встаю, говорю: «Что? К себе? Куда, в канцелярию? Я пришла на войну, а не в канцелярию. Я убегу!» Но они со мной не стали долго возиться. Ночью на автобусе отвезли на Воробьевы горы. Там мы проходили курс молодого красноармейца. Командиром роты была Дуся Коробова. Девчонки уже занимались две недели — курс молодого бойца рассчитан на один месяц, — так что мне пришлось нагонять. Нам говорили про обстановку в Москве, что мы должны выполнять приказы, изучать Устав и наставления командования. Самое главное — выполнять приказы, знать Устав и наставления. Не будешь знать, значит, ты плохой боец, тебя домой отправят. Вставали мы очень рано. Солдатик с нами занимался. Такой боевой! «Рассчитайся!», «На-пра-во! На-ле-во!» А мы — кто в лес, кто по дрова! Помогали нам девчонки, которые до войны занимались в ОСАВИАХИМе. Они рассказывали, как бросать гранату, как портянки надевать, как стрелять. Нам не говорили, кем мы будем на войне. Да мы и не спрашивали. Если мы пришли на войну, если мы хотели быть полезными Родине, — для нас не стоял такой вопрос, кем будем.

Прошли курс молодого бойца, и нас развели по постам ПВО. Я попала на пост Богородское. Нас солдатик какой-то провожал. Говорил: «Вот видишь, окружная дорога, с правой стороны держись. Она будет вот так загибаться. Этой дороги ты не касайся. А наверху будет бугорок. А там будет мелкий кустарник. Вот смотри, там стоит аэростат». А я говорю: «А что такое аэростат?» — «Да вон, придешь, увидишь, такое белое, здоровое полотнище. Это аэростат». — «А что он делает?» — «Там тебе все расскажут».

Наш 9-й воздухоплавательный полк был сформирован накануне войны, в апреле 1941-го. В начале войны Москву охраняли два воздухоплавательных полка: 1-й и 9-й. 1-м полком командовал Иванов Петр Иванович, а 9-м полком командовал Бирнбаум Эрнст Карлович. Он с Прокофьевым и Годуновым поднялся на стратостате «СССР-1» на девятнадцать тысяч метров. За этот полет он был награжден орденом Ленина. Правда, при приземлении сломал руку. Вот такой у нас был командир!

Личный состав 9-го воздухоплавательного полка

В июне 1943 года все московские полки ПВО были сведены в дивизии. Наш полк вошел в состав 3-й дивизии. На 9-й полк была возложена задача охранять центр Москвы. В первых налетах на Москву немцы потеряли два самолета на аэростатном заграждении, а всего за войну аэростатчики сбили десять самолетов.