А звезды падают вверх

Он шутил, поддерживал серьезные разговоры, произносил интересные тосты — не с интернета, а свои, от души, и мне казалось, что я с каждым сказанным словом становлюсь все ближе к нему, хотя между нами расстояние не менялось.

Он сидел напротив меня, вокруг нас было много людей, а мне казалось, что мы только вдвоем, и он не напротив, а рядом.

Может, наши взгляды слишком часто встречались, чтобы я была к нему равнодушна? Может, опьянела от бокала вина? Я не знала. Только очень сложно было прятать глаза, и еще сложнее — не искать его взгляда.

Ждать, надеяться, верить и снова обжечься…

Стало страшно до тошноты.

Он следил за тем, чтобы в моем бокале обновлялось вино, и чтобы я попробовала интересные блюда. А я следила за ним и почему-то за временем. Мне казалось, у нас только этот вечер, а потом… Потом разные города, разные жизни…

Мне не хотелось вновь собирать себя по осколкам, но я отчетливо понимала, что если позволю себе то, что хочу, а потом лишусь этого, я разобьюсь, и на этот раз вдребезги.

Я хотела Назара.

Хотела так сильно, что боялась выдать себя даже движением, даже взглядом, даже дыханием.

Я почти разучилась дышать, чтобы он не заметил.

Не могу…

У нас ничего не получится…

Он завтра уедет, а я останусь. Одна… А я не хотела быть без него, узнав, что такое быть с ним.

Лучше так, не зная, не ведая, лишая себя, уговаривая, что этого нет.

Да, я трусила.

Но имела смелость признаться в этом.

Хотя бы себе.

— Потанцуем? — услышав голос Назара, я вздрогнула.

И покраснела, когда поняла, что смотрю на него уже очень давно, и… что, если он понял?

Потанцевать с ним… Ощутить его руки… Я очень хотела, но еще больше боялась. А потому нацепила на лицо пустую улыбку и отмахнулась:

— Позже.

— Уверена?

Я промолчала. Потому что знала, что танца не будет. Если он прикоснется ко мне, я сорвусь.

И я просто сбежала, притворившись, что меня тянет курить. Я вышла на улицу, бесцельно осмотрелась по сторонам — вечер, мимо проходили чужие люди, у бара стояли гости, с которыми я пока не знакома. Что делать мне? Что вообще я делаю здесь, на душной вечерней улице?

Курить не тянуло. А вернуться я не могла. Не сейчас, когда он так рядом, и кажется, что доступен, а потом… Что будет со мной потом, когда он уедет?

Я достала из сумочки сигареты и зажигалку — надо же, больше года болтались, а теперь пригодились. Щелкнула зажигалкой, сделала первую затяжку — голова слегка закружилась, но не от удовольствия, просто давно забытый эффект первой утренней сигареты.

— Не знал, что ты куришь, — услышала рядом с собой мужской голос, и расслабленно выдохнула.

Не Назар. Всего лишь Иркин отец.

— Бросила — ответила я, жадно делая вторую затяжку, — но иногда бывшая привычка меня догоняет.

Он усмехнулся, достал свои сигареты, закурил. Завязался разговор о пустяках, и я забылась, отвлеклась, из головы выветрились странные мысли. Они сдулись благодаря сигаретному дыму, и ладно, и правильно. Я не хотела думать о мужчине, который остался в баре и ждал, когда я вернусь на танец.

Танец с ним…

И все-таки, несмотря на благие намерения не думать о нем, я слишком ушла в размышления о Назаре: я даже не уловила момента, когда наши разговоры с Иркиным отцом из беспечных и безобидных перешли сначала в многозначительные

— сколько нужно красивой девушке для красивой жизни, а потом и в конкретные — сколько нужно именно мне?

— В каком смысле? — я все еще надеялась, что неправильно поняла.

Это ведь отец моей лучшей подруги. Он не мог сказать то, что сказал, верно? Я сидела рядом с именинницей и ее родителями, поэтому видела, как трепетно Иркин папа ухаживает за женой.

Мелькнула мысль — так же, как за мной ухаживал Назар, а значит… значит, это тоже пустое? Так, вежливость. Ну да, на что я надеялась? Накрутила себя, надумала невесть что, а на самом деле…

И, казалось бы, теперь, когда я поняла, что интерес Назара — всего лишь вежливость, мне должно было стать немного легче, а у меня возникло ощущение, что я на ринге, и не только пропустила удар, а проиграла. Совсем. И реванша не будет.

— Подсчитываешь?

— Что?

Я глянула на Иркиного отца, потом припомнила, о чем он спрашивал — деньги, содержание… Тряхнула головой. Да нет, я все неправильно поняла, я…

— Я много зарабатываю, — мужчина взял меня за руку, и неожиданно сделав шаг ко мне, спросил едва слышно. — Тебе хватило бы тысячи долларов в месяц, Натали? Это ведь достаточно, правда? Скажи, тебе бы хватило тысячи долларов, квартиру, само собой, я бы оплачивал сам…

И все-таки я правильно поняла. Увы. Стало неприятно и немного противно, возникло ощущение, что я ступила во что-то липкое, и если сделаю шаг, туда, где проще, и где свободней, обратно уже не выберусь.

— Вы знаете, — сделав вид, что мне срочно что-то понадобилось найти в сумочке, я убрала руку, — я не по этому делу.

В одной руке у меня была сигарета, которой я впервые за вечер была благодарна, второй я все еще бесцельно копошилась в сумке — а вот, взяла влажную салфетку, вытерла лоб.

— Жарковато сегодня, — улыбнулась мужчине.

Он понятливо усмехнулся. А потом расплылся в улыбке питона.