Аахен – Яхрома

Странное место. Узкая, похожая на фьорд бухта, стиснутая щербатыми скалами. Улица, тянущаяся вдоль берега, сейчас напоминает какой-нибудь не слишком процветающий средиземноморский курорт. Дома (построенные и в начале прошлого века, и в советское время) по большей части уже аккуратно отремонтированы, хотя некоторые еще стоят в запустении. Несколько вилл, принадлежавших русской знати – Юсуповым и кому-то еще, – почему-то ветшают до сих пор.

Толпы туристов и дюжина кафе и ресторанов возле гавани. В одном из них мы ели очень вкусных барабулек. Гавань – вполне себе «марина» в Греции или Хорватии, с парочкой роскошных яхт. Одна, кажется, принадлежит украинскому президенту.

После обеда катались на катере по бухте, потом выплыли ненадолго в открытое море. На вершине одной из скал виднелись руины крепости, когда-то поставленной генуэзцами. С воды-то и видна во всей красе военно-морская база, построенная в Балаклавской бухте, – чудовищное, фараонское зрелище. Бетонированные зевы огромных туннелей, уходящих на километры вглубь скальной породы: они должны были выдержать прямое попадание ядерной бомбы. Не знаю, есть ли еще где-то на свете курортный поселок с такими декорациями.

А прямо над туннелями строилась отвратительная многоэтажная гостиница, и ее ребристый остов делал балаклавский пейзаж еще страннее.

33. Балатонфюред 1998

В этом курортном городке, где лечат болезни сердца, я пробыл с полчаса и запомнил только извилистые гостиницы в духе югендстиля да старую липу в городском саду, которую когда-то посадил лечившийся тут Рабиндранат Тагор. В честь этого к стволу приделана памятная табличка на хинди, венгерском и английском. Интересно, читает ли кто-то Тагора? Я, к сожалению, не читал ничего.

34. Балмакаан 2002

В конце 60-х валлиец Иэн Эванс вроде был многообещающим молодым писателем в стиле фэнтези. В решающий день (то ли галлюциногенами злоупотребил, то ли всегда имел склонность к мистическим призывам) ему был голос, сообщивший: «Брось Лондон, брось все, отправляйся в горную Шотландию, там будет хорошо». Иэн так и поступил. Добрался до поселка Драмнадрохит на берегу Лох-Несса, залез на гору, стоящую над Драмнадрохитом, и там, в урочище Балмакаан, обнаружил несколько заброшенных домов. Он спросил у местных властей, может ли там поселиться. «Да ради бога, хутор выморочный, там уже лет пятьдесят никто не живет».

Иэн привел один из домов в более или менее обитаемый вид, разбил огород, постепенно вокруг него собралось что-то вроде коммуны.

Мы туда попали с Ирой Падвой, когда путешествовали по Хайлендс, благодаря ее дочке Альбине, учившейся в Эдинбурге и побывавшей у Иэна годом раньше.

Болотистый выгон на вершине пологой горы, вокруг лес. Четыре дома, сложенные из гранитных блоков. Капуста, морковь, картошка на огороде. Куры в курятнике. Сарай, набитый ржавыми железками, возле него десяток покореженных автомобилей, в том числе «Роллс-Ройс» времен юности королевы Елизаветы, переделанный в грузовик. В главном, огромном доме живут похожий на лешего Иэн, его явно сумасшедшая жена-художница (в галерейке в Инвернессе мы видели ее выставку, картинки несколько напоминают Чюрлёниса) и их страдающая аутизмом дочка-подросток. Есть электричество, но нет ни радио, ни телевизора, не говоря о компьютере. Имеется старый проигрыватель и стопка пластинок 60–70-х годов. Чугунная угольная печка и рычащий антикварный холодильник. Холод страшный; хотя была весна, все ходили в нескольких парах шерстяных носков, укутанные в пледы.

В соседнем доме обитает пара, занимающаяся изготовлением довольно красивой керамики, которую изредка покупают туристы, поднимающиеся из Драмнадрохита. В двух других – какая-то полоумная старушка и вполне вменяемая девица неясного рода занятий. Каждое лето приезжает в отпуск профессор-музыковед из Кембриджа, старый приятель Иэна, и проводит время в шалаше, который построил себе на огромной сосне в лесу. Исследует пение птиц.

Постоянное население Балмакаана живет, как я понимаю, наполовину натуральным хозяйством, наполовину на пособия на грани полного нищенства. Альбина сказала захватить им гостинцев. Мы прибыли с несколькими пачками печенья, блоком сигарет, бутылкой виски, еще какой-то снедью, и хозяева были искренне рады, но не интересовались, кто мы такие и зачем появились. Снова заехав в Балмакаан на следующий день, и не с пустыми руками, уже Иэн и его жена угощали нас вкуснейшим оленьим окороком – подарил какой-то драмнадрохитский охотник.

Жители поселка к Иэну и его племени относятся по-разному. Одни считают то ли колдунами и последователями опасной секты, то ли просто выродками, другие, наоборот, всячески опекают.

Мы пытались выведать, почему они решили жить такой жизнью. Спасаются от цивилизации? Ищут истины у природы на манер Генри Торо? Придерживаются какой-то особенной веры? Иэн ответил: «Да жить-то тут хреново. Вы бы здесь зимой в этой природе посидели… И веры у нас никакой особенной нету. Так, живем, и всё…» Помолчал, пожевал пустоту гнилыми зубами и добавил: «А все равно хорошо».