Ааргх

- Гр-р-р! - радостно взревел я, выхватывая меч и секиру, потому что пропустить такое веселье мне бы просто не позволила совесть. Высокий начал метаться, кричать, пытаться хоть как-то командовать, строить своих, а что толку? Харчевня - не поле боя, здесь шеренгой не встанешь, с копьями не развернешься, в латах не покувыркаешься, тут другие правила. К тому же наёмники и жители фронтира, в отличие от регулярных войск, дерутся ежедневно и не в качестве тренировки, а элементарно защищая свою жизнь. Один против трёх - для них по меньшей мере нормально. Сами понимаете, что началось дальше…

- Я убью тебя, Малыш! - орал старина Трувор, пнувший сапогом в голень (потом - в живот, в подбородок, и каблуком по затылку!) следующего противника. - Это всё из-за тебя! Сколько убытков, сколько разрухи, сколько проблем, кто будет платить за всех этих идиотов?!

- Они, кажется, вполне кредитоспособны, - на всякий случай соврал я, широкими взмахами меча расчищая вокруг себя пространство для манёвра.

- Я всё вычту с твоей мамы! - совершенно нелогично заключил Трувор, но с него станется, он ей уже пару раз жаловался…

- Сзади! - успел предупредить я. Старик легко ушёл от свищущего клинка, развернувшись, наступил каблуком нападающему на большой палец ноги, выбил головой меч, саданул связанными руками в подбородок и в высоком прыжке сбил с ног лоб в лоб. Хм, бывший наёмник в хорошей форме, недаром папа считал его другом. А другом ааргха мог быть только тот, кому он доверит прикрывать собственную спину…

- Малыш, я тебя прикрою. - У меня под мышкой возник подоткнувший юбку граф Эльгенхауэр. Один арбалет он в кого-то уже разрядил, а вторым размахивал, как охотник вилкой в толпе злющих диких уток. То есть на него не особенно обращали внимания, всем и без того было чем заняться.

- Твой знакомый, кажется, чем-то рассержен? - Эшли наивно кивнул в сторону красного от ярости хозяина харчевни. Я сделал непонимающее лицо.

- Это всё из-за тебя! - продолжал надрываться старик. - Мне разгромят весь трактир, меня лишат лицензии, мне…

- Она липовая, - по ходу напомнил я, сметая двух вояк с тяжёлыми топорами.

- Неважно! - окончательно взбеленился Трувор, так и дерущийся связанными руками (лень самому развязать или такие понты?). - Они искали тебя и того молодчика, с которым вы вышли. Только ради памяти твоего покойного отца я терплю эти твои ежегодные закидоны!

- Можно мне стукнуть того здорового, что поднимает меч за вашей спиной?

- Можно, но не пытайся меня перебить! - прорычал он, нагибаясь, чтобы я мог прицельно метнуть стол. - Во что ты ввязался на этот раз? Когда ты вообще поумнеешь и устроишься на работу?!

- Уже!

- И куда?!

- Вот к нему. - Я приподнял своего тощего господина за шиворот и показал Трувору. Тот закатил глаза, жутко скрежеща зубами: - В моё время трансвеститов сжигали на костре!

- Это пережиток прошлого, - уверенно откликнулся граф.

- Я убью вас обоих, - едва не заплакал Трувор, когда мне наконец удалось добраться до высокого типа и запустить им через всю харчевню. В том, что он попал башкой в окно и вынес его вместе с рамой, я не виноват. Стекло у нас в Приграничье жутко дорогое… Но раз они первыми начали - пусть платят!

Тем временем бойня принимала самый неприятный характер: звенело оружие, с хрустом и чавканьем вгрызаясь в живую плоть, люди дрались молча, а умирали страшно, так и не успев понять за что…

Молодчик Эшли, вытащив из лифа два вилка капусты, кинул в кого-то, не попал, выхватил клинок и, должен признать, вёл себя вполне достойно. В том смысле, что убить себя никому не позволил, сам за мою спину не прятался и даже успешно отражал клинки противников изящной рапиркой. Школа у него чувствовалась, но пока не герой, никого не заколол столичный дуэлянт…

Завсегдатаи Трувора потеряли уже троих, но и воины в чёрном дрогнули, завалив весь пол трупами своих товарищей. Лишённые командира, они стушевались, запаниковали, бросившись в конце концов в неорганизованное отступление. Я проследил за ними из разбитого окна: негодяи удирали пешком - лошадей у коновязи уже не было. Приграничье, воруют, предупреждали же…

- Малыш, нам надо серьёзно поговорить, - строго окликнул меня сзади голос папиного друга. Победители обирали трупы, старая трактирная служанка с бульдожьим лицом уже замывала кровь, а сам виновник наших смут торопливо резал верёвки на руках дяди Трувора.

- То есть обычным «я больше не буду…» мне уже не отделаться?

- Иди за мной. Оба идите!

Мы с графом послушно опустили головы и прошли за ним в его подсобку. Он бухнулся на чурбак для рубки мяса, налил три одинаковые кружки из бочонка с «Сапогами епископа», выпил свою порцию в два глотка и налил снова. На его виске заметно кровоточила крупная царапина, а костяшки пальцев были сбиты до чёрных мозолей…

- Так куда вы влезли, ребята? Я хочу слышать только правду! Клянусь, если кто-то попробует накормить меня лживым навозом, то пусть пеняет на себя - два лишних трупа уже ничем не отягчат мою душу.