Ааргх. Трилогия

Данный мотив звучит уже в самом начале повествования, реализовываясь в эпизоде появления в харчевне Трувора строевого мамонта. Эта новая для мира трилогии разновидность животного мира описана с изрядной долей юмора и столь живо, что невольно закрадывается подозрение, что косматому великану предстоит сыграть в романе некую ключевую роль. По мере знакомства с текстом понимаешь, что предчувствия не обманули. Мамонт не раз появляется в узловых сценах, выполняя роль deus ex machine «бог из машины» (лат.), хотя, конечно, рассмотреть в неуклюжем лакомке и выпивохе «бога» может только особо изощренный ум. Лишь в самом конце сочинения выясняется подлинная сущность гиганта, проясняется, кто скрывался в его шкуре. И это открытие становится едва ли не самым наглядным проявлением мотива «слонов» и «мосек». Под личиной боевого мамонта скрывался персонаж отнюдь не гигантского характера. А пока, в харчевне, когда никто еще знает, что лохматый забияка — это заколдованное волшебное существо, перед нами оживает знаменитая басня Крылова. Ааргх и его приятели скачут вокруг гиганта, тщетно пытаясь выпроводить незваного гостя, а тому все нипочем. Комичная сценка словно сошла с настенной фрески из пещеры первобытных людей. От нее веет доисторической магией, древними охотничьими ритуалами. И неважно, каким именно образом была добыта героями эта первая в цепи грядущих битв победа. Главное, что она продемонстрировала потенциальную способность мелких «мосек» к великим делам.

Белянин мастерски меняет тональность повествования. Так сразу вслед за «гигантомахией» идут отнюдь не веселые эпизоды с обнаружением поля брани, где полег отряд императорской пехоты, обороны харчевни от черных орков и Тайной полиции, приведшие Малыша со товарищи к очередной миссии, целью которой становится спасение данного мира от смертельной угрозы. Новый квест, может, не столь впечатляющий, как в первых двух книгах, проявляет неожиданные качества героев. Каждый из них находит в себе силы подняться над мелкими личными пристрастиями и привязанностями. Ради общей благородной цели друзья жертвуют чем-нибудь ценным. И пусть смешно выглядит, как сребролюбивые гномы Туром и Нетуром отказываются от «законной» добычи, захваченной в Блуждающем замке. Но мы-то понимаем, чего стоил прижимистым бородачам такой шаг. Для них это крупная победа над собой, своей глубинной сущностью. Или взять невероятное для эльфийской этики решение Эландера пойти против старейшин своего племени. Взлет в падении. Моська, лающая на слона.

Но самая разительная трансформация происходит с незадачливым странствующим рыцарем, графом Эшли Эльгенхауэром. Какие только беды не сваливались на его голову в первой и второй книгах, но не могли испытания исправить благородного чудака, напоминающего Дон Кихота. И лишь когда ему довелось выступить против «слона»-государства, олицетворяемого Тайной полицией и самим Императором (это последнее и явилось решающим моментом, поскольку с сотрудниками имперских спецслужб графу уже приходилось сражаться), разум и чувства Эшли пережили невиданную встряску. При встрече со своими недавними друзьями, молодыми дворянчиками, забавляющимися карнавальными переодеваниями в черных эльфов, Эльгенхауэр-младший превращается в настоящего «слона», беспощадно расправляющегося со шкодливыми «моськами». Точно также он вступает в противоборство с Империей, не задумываясь, кто в этом поединке мал, а кто велик и каковыми будут последствия.

В жалкую шавку превращается из могучего чародея Карланиус, не сумевший сладить с оравой путающихся у него под ногами «мосек». Равно как и никем не виданный таинственный гигант-Император вдруг оказывается беспомощным мальчишкой, ставшим безвольной игрушкой в руках полубезумного мага, снедаемого манией величия и мечтой о мировом господстве. Стаей шкодливых шакалов становится всесильная Тайная полиция, не единожды посрамленная сплотившимися в единый кулак храбрецами, восставшими против творимого спецслужбами произвола и насилия.

А что же неправильный ааргх по прозвищу Малыш? Его-то вроде уж никак не назовешь «моськой». Но это если судить чисто по внешнему виду, по внушительной комплекции. На самом деле он и впрямь оправдывает свою кличку. В большом теле скрывается нежная и ранимая душа ребенка-мудреца, вынужденного противостоять огромному и жестокому «взрослому» миру, где не все на поверку оказывается таким, каким кажется. По ходу сюжета этот «ребенок», сохраняя чистоту, доброту и свежесть восприятия, свойственные детству, делается все мудрее и мудрее, обращаясь в подлинного философа. Выполняя при донкихотствующем Эшли роль Санчо Пансы, ааргх, как и оруженосец в великом творении Сервантеса, уравновешивает фигуру рыцаря, добавляет своему «хозяину» толику народного здравомыслия.