Ааргх в эльфятнике

У меня язык онемел и тихо уполз в такое место, что, не краснея, назвать не получится. Тем паче что врать-то не приходилось, денег не было уже ни у кого — ни у нашего графа, ни у Эландера, ни у хозяйственных гномов. Возможный вариант складывался всего один.

— Деньги у Эшли, — беззастенчиво солгал я. — Но не сейчас. Они у него будут к концу похода. Через час. Или ближе к вечеру. В любом случае не позднее завтрашнего утра.

Самая уродливая наемница явно заподозрила подвох, погрозила мне пальцем, но ничего определенного сформулировать не смогла. Поэтому так выразительно посмотрела мне в глаза, словно хотела их выковырять, а потом развернулась и широким шагом пошла вперед вместе со всем нашим отрядом. В этом несомненный плюс службы наемника — ты совершенно не обязан хранить верность прежнему нанимателю, если к нему вернуться невозможно, а новый хозяин готов платить за работу, не связанную с агрессией в адрес прежнего господина. Удобно? На мой взгляд, вполне. Сун тоже разделяла эту точку зрения, к тому же дающую ей право в любой момент переметнуться на прежнюю работу, поскольку на этой ей еще не выдали даже аванс…

— Малыш?

— Гр-р? — откликнулся я.

Наемница собралась с духом и честно спросила:

— Давай без реверансов. Ты меня не первый день знаешь, я тебя тоже. Исключительно между нами — ты видел, как старик превращал меня в дракона?

— Нет.

— Тогда какого…

— Я видел тебя заколдованную. Ты стояла или сидела недвижимая, словно бревно. С тобой можно было делать все что угодно, ты ни на что не реагировала и ничего бы не заметила…

— Намекаешь на то, что я уже могу быть беременна?! — Сун молниеносно выхватила нож.

У меня хватило мозгов отрицательно помотать головой. Сделай я то же самое, но неуверенно или хотя бы с легким оттенком сомнения, она бы перерезала мне глотку… А что? Это же было бы прямое оскорбление! Спусти она такое раз-два, ее бы на фронтире ни одна собака просто в грош не ставила бы. Закон окружающей среды, приходится соответствовать по полной…

— Ладно, я верю тебе, ааргх. Тогда второй вопрос: уже известно, куда вы все, собственно, топаете?

Я коротко, но внятно рассказал ей обо всем, что произошло с нашей последней встречи. Слушать она всегда умела, дважды не переспрашивала, а если что было на первый взгляд непонятно, то додумывала своей головой. Я на мгновение невольно залюбовался ею, потому что если ааргх вообще когда-либо начинает планировать семью, то делает это просто: подходит к своей избраннице и бьет ее что есть мочи по голове. Если девушка падает без сознания, значит, она согласна. Можно брать ее за ноги или за волосы и тащить к родителям для получения соответствующего благословения. Если же девица выдержала удар сама дала сдачи, то тут уж кто кого.

Проигравший парень обычно уходит из деревни в дальний поход, предварительно заплатив семье несостоявшейся невесты приличную неустойку за «хорошее» воспитание дочери. Через пару-тройку лет, набравшись ума и силы в походах, он может повторить брачный ритуал. Обычно наша молодежь быстро умнеет — парни во второй раз бьют девушек не кулаком, а дубиной, ну и сами девицы, если хотят замуж, умело имитируют потерю сознания и не трепыхаются, пока их волокут за косу к законному браку.

Боюсь, что с Сун подобная народная традиция не прошла бы по всем параметрам. К наемнице трудно подкрасться для нанесения ознакомительно-жениховского удара, а в случае неудачи она просто убьет, не размениваясь на милостивый шанс второй попытки. Ну это, разумеется, не значит, что я бы пытался подкатываться к Сун с нашими ааргхскими обычаями. Я думал, просто… когда-нибудь так подойти, без свидетелей, и сказать… Ага! А она мне в ответ прямым текстом:

— Увы, у нас ничего не получится!

— Почему? — хором спросили, обернувшись практически ВСЕ члены нашего отряда.

Я и не заметил, как начал говорить вслух…

— Потому что мы принадлежим к разным видам, — на полном автомате, уже ничего не соображая, сдал я, и все понятливо закивали.

Хорошо еще, что поняли, не задавая лишних вопросов и не требуя уточнений в деталях. Ну то есть почти все, кроме…

— Это ты обо мне? — скромно обернулся Эшли, ненавязчиво отодвигая чуточку изумленную Сун в сторонку. — Нет, я, конечно, очень благодарен за честь, но… Ты извини, моя родня в столице просто не поймет, если я введу в отчий дом ааргха. Только не плачь! Ты отлично знаешь, как я к тебе отношусь, и, видит небо, — у меня никогда не было лучшего друга, чем ты, Малыш… Просто пойми реалии.

— Я тебя убью, гр-р…

— Да я бы и сам себя убил в такой ситуации, но… — В глазах моего хозяина на миг блеснули абсолютно искренние слезы, и я был вынужден убрать ладонь с рукояти меча. — Я очень ценю, поверь! Надеюсь, мой отказ не станет препятствием в нашей дельнейшей дружбе? Эльф и гномы тоже все знают, уверен, что и госпожа Сун поймет тебя правильно… Возможно даже, ей, как женщине, будет легче воспринять реальность. Ты все-таки плачешь, друг мой? Не надо! О, не надо, прошу тебя…