Аашмеди. Скрижали. Скрижаль 1. Бегство с Нибиру

Заждавшиеся воины, потрясая оружием, с победным криком во имя великого единодержца и единого бога Ана и сына его Энлиля, с именами Забабы и Инанны на устах, с нетерпеньем бросились на двуколки. Кони, двигавшиеся рысцой, перепугано встрепенулись, а не ожидавшие подвоха возничие на колесницах, не успели справиться с вожжами, чтобы их придержать. Кто-то сразу напал на людей, а кто-то кинулся убивать лошадей, чтобы не дать противнику уйти. Тут же, вынырнули шестьдесят щитоносцев, чтобы окружив поляну, не дать дикарям вырваться.

Но при всей неожиданности нападения и своей малочисленности, кукхулунцы отчаянно сопротивлялись. Далла-Дин уже начал беспокоится о потерях, жалея о том, что не взял с собой больше щитоносцев. Варварские воины, соскочив на землю, попытались пробить путь для колесницы жреца, в которой находилась их святыня, но были окружены и перебиты. Старейшины, принимали смерть стойко, безмолвно подчиняясь судьбе; колесничие, еще некоторое время пытались прорваться, но натыкаясь на острия копий и теряя лошадей, отступали и спешивались. Вскоре всех их перебили, но варварского жреца достать никак не удавалось, опасность, что колдун прорвется сквозь поредевшие ряды, становилась все ближе. Если бы ему удалось вырваться, все пропало, значит – конец: кукхулунцы не простят вероломства, и под предводительством разгневанного колдуна, будут биться с еще большим остервенением, и теперь уже до полного их истребления. Тогда о возвращении домой можно забыть: можно забыть о свободе, можно забыть о жизни.

Окруженный колдун, с отчаянной обреченностью вычерчивая круги на своей колеснице, разил подступающих кишцев то копьем, то секирой. Его взмыленные и израненные кони, истекая кровью и безумно выпучивая свои черные бельма, в страхе метались меж рядов: вонзенные копья, ощетинившись, торчали из их тел, а искромсанные куски свисали клочьями; пенясь у ртов, проступали – боль и напряжение. Наконец, рухнул от изнеможения первый конь, и второй, не сдюживая падшего сопряжного и седока с колесницей, тоже фыркнул, опустившись на колени. Обреченно взглянув на павших лошадей, колдун, понимая бессмысленность дальнейшей попытки вырваться, опустился на колени. Воины, окружившие жреца остававшегося у застывшей колесницы, ждали распоряжения старших, не зная убивать его или нет, как тот вдруг вскочил и, ухватив большими жилистыми руками рукоять священного молота, перед которым только что молился, взмахнув, одним махом свалил наземь четырех щитоносцев. С остервенением продвигаясь сквозь человеческое море, вращая ядовитыми радужинами и скаля зубы, он не надеялся уже вырваться, но перед смертью – по закону Кукхулунна – хотел увести с собой как можно больше врагов, чтобы их кровью напоследок напоить своего бога. Воины в суеверном страхе отступали, боясь приблизиться ближе. Никто не решался ударить первым, пока потерявший терпенье Далла-Дин взяв в руку легкую сулицу, не метнул ее в сторону кукхулунского вождя. Копейщики последовали его примеру. Только после этого, воины кинулись добивать пронзенного копьями, но все еще стоявшего на ногах чародея.

***

Глядя, на растерзанный труп варварского колдуна и на то, что он успел натворить, ошеломленный Шешу вышедший из полусна, вымолвил, едва услышав свой голос:

– Проклятый колдун завладел моим разумом. Еще б чуть, чуть и я бы отдал ему в руки власть над войском великого единодержца.

Несмотря на то, что выпил он немного, чувствовал он себя как после хорошей попойки: во рту пересохло, в голове стоял шум, а изнутри просилось, но не вырывалось наружу содержимое желудка.

Стоявший рядом толмач побитый жизнью, одернул его:

– Я бы, поостерегся говорить такие вещи вслух сагди. Всем известно, что у нашего повелителя везде свои уши, и не сносить тебе головы, если твои слова дойдут до его слуха.

– Я бы и сам сейчас, не прочь от нее избавиться, – с какой-то грустной злобой пошутил лушар, чувствуя унижение от того, что поддался чарам какого-то дикаря, – только чтоб она так не гудела от его темной волшбы и стыда за свою слабость перед ней.

Сейчас ему действительно казалось, что он не достоин того положения и той должности которую занимает, но сознавая, что люди чьи жизни зависят от его действий, ждут от него решений, взяв себя в руки, с твердостью в голосе приказал возвращаться к месту расположения остальных войск. Но прежде велел собрать, то немногое оружие, которое было с собой у варваров.