Абандон

— Что ж. Почему бы и нет. Вы ведь теперь посвящённые Алой ступени, — улыбнулась Кира, — одна из сторон — это тайная организация, которая существует больше тысячи лет и контролирует довольно значительную часть планетарной экономики. Включая правительства некоторых крупных стран. Наша страна в этот круг не входит, но, разумеется, представители этого общества присутствуют и у нас в правительстве. Так же, как и мы. Раньше мы с ними не конфликтовали — они способствовали развитию науки, техники и искусства, обогащая наш мир. Однако постепенно противоречия стали нарастать. Теперь эта организация ставит своей целью изменение человеческой природы. Отказ от биологических принципов.

— Как это? — спросила Соня, — не понимаю.

— В обиходе это называется «трансгуманизм», — ответила Кира, — если раньше они предполагали улучшение человека, создание лекарств от всех болезней, биологическое бессмертие. То теперь они пришли к выводу, что это всё — бесперспективно. И нужно создавать неуязвимый информационный носитель разума, который будет не подвержен давлению биологических обстоятельств, в том числе таких, как естественный отбор. Сменяемость поколений. Смерть.

— Звучит вроде неплохо, — заметил я.

— В целом верно, — улыбнулась Кира, — но очень преждевременно. Провал этого направления будет более грандиозным, чем провал теории коммунизма в прошлом веке. Поэтому наши пути разошлись. И теперь они предпринимают некоторые действия в надежде снова заставить нас сотрудничать.

— Похищение сердца могилы — одно из них? — спросил я.

— Конечно, — кивнула Кира, — почему бы и нет?

— А что, есть ещё и другие стороны? — спросила Соня.

— Есть. Как вы недавно убедились там, на Колыме.

— Этот парень, Санёк, да? — продолжала Соня, — он… кто он?

Кира улыбнулась. Потом ответила:

— К сожалению, о них у нас пока информации маловато.

— Тоже какое-то тайное общество? — предположил я.

— Арти. Наша Земля — ничто в масштабах нашей тонкостенной вселенной. Да, мы научились защищать этот мир, чтобы тут не произошло обрушений стенок реальности, по мере развития. Но неужели ты думаешь, что мы такие единственные, а?

Я даже с шага сбился, переваривая эту информацию.

— А что мы… — Соня хотела спросить что-то ещё, но Кира приложила палец к губам.

— На сегодня хватит, — сказала она, — эти вопросы обсуждаем только с посвящёнными. И молчим в других обстоятельствах. Это понятно? Нам ехать надо. Времени мало, это правда. Надо успеть к запуску.

— Угу, — кивнул я.

За время разговора мы успели подойти к нашей машине. Водитель, когда мы подошли, завёл двигатель. Я открыл заднюю дверцу и помог Соне забраться в салон.

Локация 17. Казахстан, Кызылординская область, Байконур

Мы заходили на посадку. Внизу была выжженая степь. А потом, уже после финального манёвра над полосой, я ещё раз взглянул в иллюминатор и у меня защемило сердце. Конечно, я знал эти объекты — как и любой человек, который мало-мальски разбирается в теме заброшек.

Монтажно-заправочный комплекс «Энергия-Буран». Мечта. Об этом объекте ходили самые невозможные слухи и легенды.

Когда обрушилась кровля главного ангара, где находился тот самый корабль, который уже бывал на орбите, ходили упорные слухи, что кому-то удалось извлечь сердце. Но проходили годы, а объект не исчезал и не был демонтирован. Некоторые даже предполагали, что его специально пытаются максимально вандалить. Причины называли разные: от политико-идеологических, до личных.

— Видала? — я обратился к Соне и кивнул в сторону иллюминатора.

— Буран? — предположила она, игнорируя вид за окном.

— Ага, — кивнул я.

— Знаешь, а я вот беспокоюсь о нашем «Патруле»… как он там, в этом странном городе-заброшке? Как думаешь, он станет её частью? Что будет, если в городе сформируется единое сердце — он тоже будет её частью?

Это вопросы застали меня врасплох, и я промолчал. Действительно, почему я ни разу не вспомнил про авто, которое выбирал так тщательно и ухаживал за ним с такой любовью? Все эти часы за рулём, которые сложились в дни и месяцы.

— Ваш автомобиль доставили в Москву. Мы оплатили парковку в жилом комплексе, где вы недавно купили квартиру, — вмешалась Кира.

— Ого! — улыбнулась Соня, — спасибо! А то мне что-то грустно стало… в таких грандиозных техногенных заброшках есть что-то…

— Люди, — подсказала Кира, — и их мечты. Некоторые из которых ещё могут быть живы. Поэтому сердца таких заброшек очень сложно достать. Они как бы надеются на возрождение, которого, конечно же, не будет…

— Но, получается, здесь остаётся тонкое место нашего мира… так? — спросил я, — устойчивое тонкое место…

— Очень опасное, — кивнула Кира, — опаснее некоторых могил. Потому что, как ты видел, могилы могут себя защищать. А такие места — нет. Они могут только кровоточить в надежде на спасение.

— Мы здесь для того, чтобы найти это сердце? — предположил я, и тут же спохватился, — ну, после того как…