Аббат

— Прошу вас, уважаемая госпожа, разрешить ей провести лечение и не прерывать ее. Может быть, мы узнаем что-нибудь о средстве, которое она, вопреки закону и правилам лечения, дала этим дамам через посредничество дворецкого Драйфсдейла.

— Что ж, для такого дурака, как ты, это не такой уж глупый совет, — согласилась леди Лохливен. — Я сдержу свой гнев до конца их разговора.

— Только, боже сохрани, уважаемая леди, не сдерживайте его дольше! Это в высшей степени вредно для вашего почтенного организма. И в самом деле, если тут замешано колдовство, то, согласно народному поверью и даже в согласии со взглядами виднейших специалистов по демонологии, три скрупула золы, оставшейся после ведьмы, если она достаточно хорошо и старательно будет сожжена на костре, окажутся в этом" случае превосходным лекарством, так же как обычно прописывают crinis canis rabidinote 71, укусившей пациента, в случаях водобоязни. Я не ручаюсь ни за какое средство, выходящее за пределы науки, но в данном случае опыт над этой старой некроманткой и шарлатанкой никому вреда не принесет — fiat experimentum (как говорится) in corpore vilinote 72.

— Замолчи, дурак! — сказала леди Лохливен. — Она собирается говорить.

В это мгновение Мэгделин Грейм поднялась с колен и, повернувшись лицом к королеве, подалась вперед, простирая руки и всем своим видом напоминая одержимую сивиллу. Ее седые волосы выбились из-под накидки, глаза метали искры из-под косматых бровей, выразительные, хотя и изнуренные черты ее лица производили неотразимое впечатление, которое еще больше усиливалось ее тревожной экзальтацией, граничащей с безумием, и весь облик старухи наводил ужас на собравшихся людей. Некоторое время ее глаза дико блуждали, как бы отыскивая вокруг себя нечто такое, что придало бы силу и выразительность ее словам, а губы нервно подергивались, как у человека, который хочет говорить, но вынужден отбросить приходящие на ум слова, так как они не в силах выразить его мысль. Сама Мария Стюарт, как бы увлеченная ее магнетическим влиянием, поднялась со своего ложа, не будучи в силах оторвать взор от глаз Мэгделин, как бы ожидая прорицания пифии. Ждать ей пришлось недолго. Как только одержимая собралась с силами, ее взгляд стал напряженно-сосредоточенным, черты лица приобрели энергичное выражение, и когда она начала говорить, ее речь потекла легко и свободно. Казалось, на нее снизошло вдохновение свыше, и она сама, вероятно, не сомневалась в этом.

— Восстань, королева Франции и Англии, — провозгласила она, — восстань, львица Шотландии, и не тревожься, если даже сети ловцов захлестнули тебя!

Не унижайся, прибегая к притворству перед вероломными, с которыми ты вскоре встретишься на поле боя. Исход битвы решается в небесах, но твое дело решится битвой. Отбрось поэтому уловки простых смертных и поступай так, как подобает королеве! Истинная защитница единственной истинной веры, тебе доступно оружие неба. Верная дочь церкви, возьми ключи святого Петра, чтобы вязать и разрешать узы. Венценосная правительница страны, возьми меч святого Петра, чтобы низвергать и побеждать. Во тьме таится жребий твой; но не в этих башнях, не под рукой этой их высокомерной владелицы завершится твоя судьба. В других странах львица может уступить силе тигрицы, но на своей земле, в Шотландии, королева шотландская недолго будет томиться в заточении, и не изменникам Дугласам решать судьбу царственных Стюартов. Пусть леди Лохливен удвоит свои запоры и еще больше углубит свои подземелья, они не удержат тебя. Все стихии окажут содействие тебе во время твоего плена: земля пошлет землетрясение, вода — ¦ свои волны, ветер — бурю, огонь — всепожирающее пламя, готовое опустошить этот дом, дабы он перестал быть местом твоего заточения. Слушайте и трепещите, вы все, ополчившиеся против света небесного, ибо это говорит вам та, которая удостоилась откровения свыше.

Она умолкла, и удивленный врач сказал: — Если в наши дни бывают бесноватые или одержимые демонами, то языком этой женщины говорил сам дьявол.

— Обман! — вскричала леди Лохливен, вправившись от удивления. — Обман и плутовство! В темницу ее!

— Леди Лохливен, — сказала Мария Стюарт, поднимаясь с постели и выступая вперед с присущим ей достоинством. — Прежде чем вы арестуете кого-либо в нашем присутствии, разрешите мне сказать вам всего несколько слов. Я была несправедлива к вам. Я считала вас соучастницей злодейского умысла вашего вассала и обманула вас, заставив поверить, что отравление удалось. Я была несправедлива к вам, ибо я вижу, что ваше желание помочь мне было искренним. Мы не дотронулись до этой жидкости, и мы не больны, если не считать тоски по свободе.