Аббат

— Вот уже полчаса, — ответил последний, — как она причалила и стоит в тени крепостного вала, так близко у берега, что ее не видно часовым; однако боюсь, что, когда она станет отплывать, вряд ли удастся обмануть их бдительность.

— Темнота и умение действовать бесшумно помогут нам уйти незамеченными, — возразил паж. — В башне несет стражу Хилдебранд — осовелый мужлан, который стремится облегчить себе ночное дежурство кувшином пива; бьюсь об заклад, что он и сейчас уже спит.

— Тогда проводи королеву, — сказал аббат, — а я позову Генри Ситона помочь дамам сесть в лодку.

На цыпочках, неслышными шагами и затаив дыхание, вздрагивая даже от шуршания их собственной одежды, прекрасные узницы одна за другой сошли по лестнице, предводительствуемые Роландом Греймом; у двери в сад их встретили Генри Ситон и священник. Генри, по-видимому, сразу же решил взять на себя все руководство операцией.

— Ваше преосвященство, — сказал он, — подайте руку моей сестре, я сам поведу королеву, а этому юноше выпадет честь сопровождать леди Флеминг.

Тут не было времени обсуждать порядок шествия, хотя Роланд Грейм вряд ли выбрал бы именно этот вариант. Кэтрин Ситон, которая прекрасно знала все дорожки сада, умчалась вперед, подобно сильфиде, скорее помогая аббату, чем получая от него помощь. У королевы ее врожденное присутствие духа победило женскую робость и тысячи мучительных размышлений; она твердой поступью шла вперед в сопровождении Генри Ситона. Между тем леди Флеминг, боязливая и беспомощная, сильно мешала идти Роланду Грейму, который замыкал шествие и нес в другой руке сверток необходимых вещей, принадлежащих королеве. Ворота, ведущие из сада на берег, поддались одному из ключей Роланда Грейма, хотя ему пришлось при этом предварительно испробовать несколько других; это был момент, полный напряженного страха и ожидания. Затем двух дам отвели, а одну отнесли на берег озера, где их ждала лодка с шестью гребцами, которые лежали на дне ее, скрываясь от глаз сторожей. Генри Ситон посадил королеву на корму, аббат пытался помочь Кэтрин, но, прежде чем он успел это сделать, она уже сидела рядом с Марией Стюарт. Роланд Грейм собрался было перенести леди Флеминг через борт лодки, когда внезапная мысль осенила его, и с восклицанием:

— Совсем забыл! Подождите секунду! — Он снова опустил на берег беспомощную фрейлину королевы, бросил в лодку сверток с вещами и, не производя шума, с быстротой молнии бросился обратно в сад.

— Клянусь небом, он в конце концов все-таки изменил нам! — воскликнул Ситон. — Я всегда опасался этого.

— Он так же надежен, как само небо, — возразила Кэтрин, — я ручаюсь за него.

— Молчи ты, кокетка, — рассердился ее брат, — хотя бы из стыда, если уж ты утратила страх. Ну-ка, в путь, ребята, и гребите что есть сил, дело идет о жизни и смерти!

— Помогите, не оставляйте меня! — взывала покинутая леди Флеминг громче, чем этого требовала осторожность.

— В путь! В путь! — кричал Генри Ситон. — Пусть все остаются, только бы спасти королеву!

— Неужели вы допустите это, государыня? — умоляюще воскликнула Кэтрин. — Неужели вы обречете на смерть вашего освободителя?

— Я этого не сделаю, — ответила королева. — Ситон, я приказываю вам ждать, чего бы это нам ни стоило.

— Простите, ваше величество, но этому приказу я не могу повиноваться, — ответил неподатливый юноша, и, поддерживая одной рукой леди Флеминг, он другой оттолкнулся от берега.

Гребцы прошли уже с десяток футов и развернули суденышко носом к селению, когда появился Роланд Грейм и прыгнул с берега прямо в лодку, опрокинув стоявшего на его пути Ситона. Юноша хотел было высказать свое возмущение, но сдержался и только остановил Грейма, который собирался направиться к корме:

— Для вас нет места около знатных дам! Отправляйтесь на нос и постарайтесь уменьшить дифферент лодки^{231}. Ну, теперь наконец в путь! Вперед! Гребите сильней, во имя бога и королевы!

Гребцы повиновались, и под сильными ударами весел лодка стала удаляться от берега.

— Почему вы не обернули весла? — спросил Роланд Грейм. — Всплески разбудят часового. Теперь гребите, ребята, сильней! Нам нужно выйти за пределы выстрелов. Потому что, если только старый Хилдебранд, сторож на башне, не нахлебался макового отвара, такой шум наверняка разбудит его.

— Это все из-за твоей задержки, — отвечал Ситон. — Я потом с тобой еще рассчитаюсь и за это и за многое другое.

Предсказание Роланда оправдалось настолько быстро, что у него не осталось времени для ответа. Часовой, которого не разбудил шепот, проснулся от всплесков весел. Сразу же раздался его оклик:

— Эй, лодка! Остановитесь, или я буду стрелять!

Так как они продолжали грести, он громко закричал:

— Измена! Измена!