Аббатство Теней

– Ты выпил нашу последнюю воду?

Рейчис раздраженно ответил:

– Я сперва спросил.

– Когда?

Еще одна пауза.

– Когда ты спал.

Очевидно, пустыня была не единственным лгуном, с которым мне приходилось спорить.

Мне семнадцать лет от роду, я изгнан своим народом, меня преследовали все маги-ищейки и наемные маги с двумя заклинаниями и плохими манерами, и остатки моей воды только что украло существо, больше всего походившее на друга.

Меня зовут Келлен Аргос. Некогда я был многообещающим посвященным и членом одной из самых могущественных семей на территориях джен-теп. Потом вокруг моего левого глаза появились извилистые черные отметины загадочной болезни, известной как Черная Тень. И теперь люди называют меня изгоем, предателем, изгнанником – это когда хотят проявить вежливость. Единственная характеристика, которую я никогда не заслуживал, – везунчик.

– Конечно, я знаю место, – сказала старая разведчица.

Ее разные глаза – светло-коричневый и зеленый – не отрывались от пыльного кожаного кошеля с медными и серебряными безделушками, который лежал между нами на столе. Кроме нас на нижнем этаже таверны для путешественников никого не было, если не считать пары вырубившихся пьянчуг в дальнем углу и одного печального парня, который сидел в одиночестве и снова и снова перекатывал пару костей, плачась своему элю, что он самый невезучий на свете.

Что ты знаешь о невезении, приятель.

– Вы можете отвести меня туда? В этот монастырь? – спросил я, выкладывая карту на стол картиной вверх.

Разведчица взяла карту и прищурилась, на изображенные на ней темные башни.

– Хорошая работа, – сказала она. – Ты сам это нарисовал?

Я кивнул. За последние шесть месяцев мы с Рейчисом пересекли полконтинента в поисках лекарства от Черной Тени. Мы здесь и там собирали улики, короткие каракули на полях неясных текстов, упоминающих о тайном убежище, слухи, которые бесконечно повторяли пьяные в тавернах вроде этой.

Аргоси рисуют карты важных людей и мест, дополняя рисунки обрывками любой собранной информации в надежде, что получившиеся изображения явят свое скрытое при других обстоятельствах значение. Я и сам занялся рисованием. Если я погибну в поисках лекарства, всегда есть шанс, что карты попадут в руки аргоси, а потом – к Фериус Перфекс, чтобы она поняла: можно не трудиться, разыскивая меня.

Старая разведчица швырнула карту обратно на стол, словно делая ставку.

– Место, которое ты ищешь, называется Эбеновым аббатством, и – да, я могла бы отвести тебя туда… Если бы мне захотелось.

Улыбка натянула обожженную солнцем кожу на ее выпуклом лбе и вокруг глаз. Лицо разведчицы напоминало карту давно забытой страны. Наверное, ей было далеко за шестьдесят, но куртка без рукавов демонстрировала похожие на веревки мускулы на плечах и руках. Вкупе с ассортиментом ножей в ножнах на портупее, пересекающей грудь, и арбалетом, пристегнутым за спиной, эти мускулы говорили, что разведчица скорее всего прекрасно может постоять за себя в бою. Из-за того, как она продолжала пялиться на мешок с безделушками на столе, не обращая на меня особого внимания, становилось яснее ясного, что я не произвел на нее схожего впечатления.

До сих пор поиски чудодейственного лекарства не были особо выгодным предприятием. Все до единого монеты, которые я заработал в своих путешествиях как меткий маг, ушли торговцу змеиным маслом, продававшему вонючие отвары; из-за них меня несколько дней потом тошнило и рвало. Теперь моя износившаяся в дороге рубашка свободно болталась на тощем теле, с лица и груди еще не сошли синяки и царапины, оставшиеся после последней встречи с парой наемных магов джен-теп. Так что я понимал, почему мой вид вряд ли мог внушить разведчице трепет.

– Она думает о том, чтобы избить тебя и забрать твои деньги, – сказал Рейчис, поводив носом у меня на плече.

– Эта тварь не кролик, так? – спросила разведчица, бросив на него настороженный взгляд.

Ее народ не понимал посвистывания, рыков и временами – пуканья и других штучек, с помощью которых общался Рейчис.

– Я все еще пытаюсь это выяснить, – ответил я.

Белкокот издал низкое рычание:

– Ты же знаешь, что я могу запросто вырвать твои глаза из глазниц и сожрать, пока ты будешь спать, верно?

Он спрыгнул с моего плеча и направился к двум пьянчугам в углу – без сомнения, чтобы проверить, удастся ли обшарить их карманы.

– Спроси тех, кому ведомы истории, – начала разведчица напевным голосом, – и тебе расскажут, что никто, кроме семи чужаков, никогда не бывал за стенами Эбенового аббатства. Пятеро из них мертвы. Один, пристрастившийся к сонной траве, не смог бы найти обеими руками собственный нос, не говоря уж о тайном монастыре, укрытом в пустыне.

Она потянулась к небольшому кошелю, в котором лежали все оставшиеся у меня ценности.

– Значит, есть только я.

Я завладел кошелем первым. Может, с виду я и не очень, но у меня проворные руки.

– Мы еще не договорились об условиях.

Впервые разномастные глаза разведчицы встретились с моими. Я попытался ответить на ее сердитый взгляд таким же, но, когда на тебя таращатся глаза разного цвета, это нервирует.