Аббатство Теней

Черная жидкость затвердела и начала сжиматься, стягиваться вокруг демона, давя его. Однако он продолжал бороться, и лицо голого человека исказилось от боли, как будто все до единого удары демона попадали в него. Медленно, неумолимо покров становился все меньше и меньше, пока не раздавил демона, заключенного внутри, оставив от него лишь дергающуюся груду переломанных костей и изуродованной плоти в луже черного масла.

Двое подбежали к светловолосому мужчине, но он оттолкнул их и один вошел в центр черного масляного пятна.

— Я готов, — сказал он, но мне показалось, что он говорит сам с собой.

Масло начало скользить вверх по его икрам, обматываясь вокруг ног и остального тела. Когда все закончилось, он вновь оказался покрыт извилистыми метками Черной Тени.

Диадера подошла и протянула ему рясу. Он взял ее и натянул через голову. Дети, съежившиеся в алькове, подбежали к нему с приветственными криками, пытаясь схватить его за руку. Он улыбнулся им и потрепал по головам, но вскоре шуганул прочь.

— Кто он такой? — спросил я Диадеру, которая, похоже, знала его и была им очарована.

Ее ответ был полон такого благоговения, какое обычно видишь в клириках берабесков, говорящих о своем шестиликом боге:

— Это аббат.

Аббат обогнул двор, останавливаясь, чтобы опуститься на колени перед каждым мертвым монахом. Потом подошел ко мне и впился в меня голубыми глазами. Он просто стоял и пристально смотрел на меня. Как и все остальные.

Сочтя молчание неловким, я протянул руку и попытался представиться:

— Меня зовут…

— Я прекрасно знаю, кто ты такой, Келлен, — перебил аббат и помолчал еще секунду, прежде чем в уголке его рта появилась ироническая улыбка. — Мальчик, ты хоть когда-нибудь перестанешь искать неприятности?

2 АББАТСТВО ТЕНЕЙ

Клетки имеют прутья, и все знают, что из клетки положено сбегать, но дома имеют стены, и люди сами запираются изнутри. По-моему, гораздо легче вырваться из клетки, чем из дома.

То, что может сойти за мудрость белкокота

Глава 17 АББАТ

Аббат почти сразу мне не понравился, и не только потому, что начал переговоры так:

— Есть какие-нибудь погребальные ритуалы джен-теп, которые ты хотел бы, чтобы мы проделали с твоим трупом?

Он сказал это, ведя меня в одну из громадных башен аббатства, а потом — вверх по достаточному количеству пролетов лестниц, чтобы напомнить, что я недостаточно оправился от напряжения и различных ранений для вступления в еще один бой. К тому времени, как мы добрались до верхнего этажа, я обливался потом и пытался скрыть, что задыхаюсь.

— Сюда, — сказал аббат, жестом предлагая войти вместе с ним в затемненную комнату около восьми футов.

Свет проникал в нее только из окна высотой почти с меня, но слишком узкого, чтобы я мог в него пролезть, если переговоры пойдут скверно.

— Сначала вы, — ответил я.

Возможно, я ошибся, последовав за ним в башню, но было больше шансов победить его одного, чем во дворе, окруженного льстивыми прислужниками. Так или иначе, я покину это странное аббатство с его эксцентричными монахами и еще менее симпатичными демоническими явлениями.

Мне нужно спуститься с горы, потом добраться до ближайшей деревни или города, где я смогу украсть лошадь и поскакать в Золотой Проход. Конечно, при условии, что я найду первое, второе и третье. Я понятия не имел, нахожусь ли все еще у берабесской границы или где-нибудь к северу от Семи Песков. Я не мог даже с уверенностью сказать, сколько дней прошло, прежде чем я сюда попал. Все, что я мог сделать — это цепляться за надежду, что Рейчис не погиб от ран и нашел воду. Почему бы и нет? Белкокот был крутым. Если Шелла создала заклинание, чтобы поддержать в нем жизнь, если она нашла способ послать весточку Нифении и Фериус… Если… Если… Если…

Аббат протиснулся мимо меня в маленькую комнату и опустился на стул за небольшим письменным столом.

— Смирись с неизбежным, Келлен. Ты умрешь.

Мои руки проникли в обмякшие, пустые мешочки, висящие у меня по бокам.

— Люди все время мне это твердят. Хотите, покажу вам, где я похоронил их трупы?

Мое арта валар — то, что аргоси называют бесстрашием, но Фериус упоминает как бахвальство, — было бы более впечатляющим, если бы кончики моих пальцев смогли выскрести из глубин мешочков побольше красного и черного порошков. Щепотки могло хватить, чтобы впечатать аббата в дальнюю стену и лишить его сознания, если я идеально выберу время. И если мне повезет куда больше обыкновенного.