Аббатство Теней

Со своей стороны, белкокот проигнорировал меня, полностью сосредоточившись на пожирании сдобного печенья. Он даже встряхнул одно несколько раз, как будто пытаясь сломать ему шею, прежде чем проглотить. Закончив, он в последний раз понюхал воздух и, по-видимому, убедившись, что в пределах досягаемости больше нет печенья, спрятался обратно в сумку и принялся громко храпеть. Я опустился на колени, чтобы закрыть клапан.

— Надеюсь, ты собираешься помогать лучше, чем сейчас, когда начнутся бои, — прошептал я.

— Если ты закончил играть со своим питомцем, — сказала Диадера, — там семьдесят семь джен-теп, и я бы хотела видеть их всех до единого связанных контрмагией, прежде чем они сделают первый шаг по этому мосту.

— Что? — переспросил Бателиос. — Конечно, нам нужно проделать эту процедуру только с несколькими из них. — Он повернулся ко мне: — Ты сказал, что как только пострадает первый, остальные перестанут творить заклинания.

— Ни один маг не рискнет потерять свою магию навсегда только ради того, чтобы поддерживать мост в целости, — сказал я, но теперь мое внимание было приковано к Сутарей.

Она начала раскладывать поднос с горящими жаровнями и расплавленными металлическими чернилами в медных тарелках, старательно избегая встречаться со мной взглядом.

«Почему она на меня не смотрит? Она… Стыдится. Но почему?»

Я почувствовал первое шевеление зуда в левом глазу — предвестие одного из моих приступов головной боли от Черной Тени.

«Нет, проклятье! Не сейчас. Мне нужно выяснить, что здесь происходит».

Я направился к Сутарей, но она от меня отвернулась.

— Ты же не собираешься дать отряду шанс сбежать, верно? — спросил я.

Она не ответила, только переглянулась с аббатом. Тот уставился в бумажки, которые принес с собой со стола.

«Сутарей уже знает перевернутые сигиллы для связывания контрмагией. Что ей может понадобиться на этих листах?»

Ощущение вокруг левого глаза изменилось. Теперь казалось, что кто-то щиплет мое веко. В ответ я моргнул — и всего на мгновение оказалось, что я смотрю прямо на страницы в руке аббата.

«Нет, не смотрю на них… Но каким-то образом их вижу».

Это были наброски, похожие на те, что он сделал в котле, — уникальные узоры, которые моя бабушка начертала вокруг моего глаза… Но он изменил рисунок. Прежде чем я сумел увидеть что-то еще, странное видение покинуло меня.

— Келлен? — спросила Диадера. — С тобой все в порядке?

Я снова моргнул, пытаясь заглянуть глубже, но ничего не произошло. Я вложил волю в отметины вокруг глаза, пытаясь заставить их проснуться так же, как заставлял проснуться татуировку дыхания на своем предплечье. Опять ничего. Что пробудило мою Черную Тень? Какая мысль позволила мне на короткий момент так ясно видеть?

Вопросы. Я задавал себе вопросы.

«Так вот что пробуждает метки… А не сила воли. Не магия».

Тут я вспомнил, как высокопоставленная Вдовствующая княгиня моего клана ценила умные вопросы — они были ключом к разрыву цепи разума, державшей ее в заточении.

«Моя Черная Тень должна действовать таким же образом… Способность может быть разблокирована, если я буду задавать правильные вопросы».

Сотня вопросов возникла в моей голове, все жаждали моего внимания. Однако они не были нужными, потому все, что они мне дали — острую боль в глазу.

«Сосредоточься. Найди правильный вопрос».

Я позволил расположиться в своем сознании всем уликам и деталям, которые игнорировал до сих пор, и каждая из них, несла дюжину разных вопросов, раньше не замеченных мною. Я опрокидывал камни по одному, словно костяшки домино, пока не остался всего один, и на нем был единственный вопрос.

«Почему аббат так заинтересовался моей Черной Тенью?»

— Предки… — сказал я вслух, когда опять стал чувствовать свои метки. Они больше не щипали и не жгли, а дергались, поворачивались, как диски замка.

— Келлен? — снова спросила Диадера.

Думаю, ее рука была в моей руке, но ощущалась отдаленно, как легкий ветерок. Ее голос был слабым — эхом, доносившимся откуда-то издалека.

— С тобой что-то происходит…

Даже не в состоянии себя видеть, я знал, что извилистые черные линии вокруг моего глаза изменились. Они больше не были замками, связывающими внутри меня Черную Тень; вместо этого они стали похожи на… линзы, которые перемещались и настраивались сами собой, когда мой взгляд устремился к аббату.

«Нет, не к нему. Внутрь него».

В прошлом, когда у меня начинались приступы, люди и места становились ужасающими, искаженными версиями самих себя. Теперь я видел абсолютно ясно, став свидетелем тайн, погребенных под ложью аббата.

— Невероятно, — услышал я его голос, но между этими слогами лежали другие слова, начертанные на Тени.