Абд-аль-Кадир

Совершенно в ином смысле истолковывала договор и его возможные последствия французская сторона. Генерал Демишель представил дело так, будто он своими военными успехами принудил Абд-аль-Кадира заключить мир и что эмир признал верховную власть Франции в Алжире. В донесении французскому министерству иностранных дел генерал писал: «Должен уведомить вас о покорении Орании, наиболее значительной и воинственной провинции регентства. Это большое достижение является результатом преимуществ, достигнутых благодаря боевым действиям моих войск».

Однако генералу не поверили: выгоды, полученные Абд-аль-Кадиром по условиям договора, были слишком очевидны. Хотя король утвердил договор, правящие круги Франции остались крайне недовольны исходом договоров с эмиром. В январе 1835 года Демишель был отозван, его место в Оране занял генерал Трезель, убежденный сторонник продолжения воины до победного конца. Незадолго до этого в Алжир был назначен новый губернатор — генерал Друэ д’Эрлон. Согласно королевскому указу Алжир начинают именовать «французскими владениями на севере Африки», а не «бывшим регентством», как в прошлом, и, таким образом, жители Алжира формально обращаются во французских подданных, что открывает путь к расширению завоеваний.

Новый губернатор спешит предупредить Абд-аль-Кадира, чтобы он не обольщался надеждами на расширение своих владений.

«И хотел бы, — пишет д’Эрлон эмиру, — чтобы Вы отдавали себе отчет в том, что юрисдикция генерала Демишеля ограничивалась лишь пределами провинций. Оран и что он не имел никакого права обсуждать какие-либо условия соглашения относительно остальной части страны, Даже в случае самого широкого толкования договора, заключенного между Ради и им в феврале 1834 года, Вы не можете выдвигать никакие претензии на земли, находящиеся за границами провинции Оран».

Трезель настаивает на возобновлении войны с тем, чтобы помешать эмиру укрепиться в прежних своих владениях и захватить новые. Однако осторожный д’Эрлон, памятуя о неудачах своих предшественников, воздерживается от обострения отношений с Абд-аль-Кадиром. Он предпочитает собраться с силами и выждать удобный момент для начала войны.

Абд-аль-Кадир тем временем осуществляет свои замыслы, успокаивая французов посланиями насчет своей верности условиям договора и настаивая на собственном истолковании этих условий. Он направляет к губернатору посланца с письмом, в котором как о само собой разумеющемся сообщает о своем намерении навести порядок на территориях, не занятых французами.

«Каид Милуд ибн-Араш, — пишет эмир, — известит Вас относительно состояния наших дел. Я поручил ему заверить Вас в том, что мы лишь хотим найти наилучший способ для установления спокойствия во всех местностях, приморских и внутренних, вдоль побережья между Алжиром и Ораном и в глубине страны от Тлемсена и Маскары до Медеи и Милианы».

Д’Эрлон возмущен. Он требует заключения нового договора, который бы заставил эмира признать суверенитет французского короля и отказаться от притязаний на господство в Алжире. Французские офицеры доставляют Абд-аль-Кадиру проект такого соглашения. Эмир тепло принимает посланцев, не проявляя, однако, никакого интереса к новым предложениям. Он приглашает их совершить с ним поездку по стране, искусно используя её для того, чтобы показать колеблющимся племенам что французы — его союзники, одобряющие его политику и что шейхам не остается ничего иного, как признать его власть. По возвращении из поездки эмир предлагает послам губернатора свои условия мирного договора, в которых нет и намека на признание зависимости от Франции.

Прежний договор, не основанный на единстве взглядов, установил лишь шаткое перемирие. Борьба фактически продолжалась, вылившись в дипломатическую войну. А на войне как на войне: интересы противника в расчет не берутся. Каждая сторона стремилась использовать перемирие в собственных целях.

Продолжая переговоры с французами, Абд-аль-Кадир одновременно расширял свой владения. Его войска перешли реку Шелиф и заняли провинцию Титтери. Эмир назначил халифами своих людей в главные города провинции — Медею и Милиану, где до этого правили турки. Генерал Трезель предложил в ответ захватить столицу эмира Маскару. Но губернатор, не надеясь на свой силы, не решился на это. К тому же Абд-аль-Кадир поспешил уверить его в своей готовности начать новые переговоры. Ему был нужен мир с чужеземцами, чтобы окончательна подчинить Соотечественников. Внутри страны нарастала волна племенных бунтов, грозивших опрокинуть не утвердившуюся еще государственную власть эмира.

Не переводя дыхания

Эта внутренняя война давалась Абд-аль-Кадиру не менее трудно, чем борьба против французов. И победы и поражения в этой войне имели одинаково горький привкус, потому что в любом случае приходилось сражаться со своими земляками и единоверцами. Но это только одна сторона дела. Самое трудное заключалось в том, что обе войны были между собой в прямой связи; Одна война обуславливала другую.