Абель-Фишер

Зато в следующий раз Фишеру повезло. В 1928-м врагами Страны Советов были запущены слухи: вот-вот начнется война, и все разменные серебряные монеты разом исчезли. Назначенному начальником группы Фишеру были отряжены в помощь младший командир и два курсанта. По наводке агента приехали в городок недалеко от Москвы. Промаялись целый день в доме подозреваемого, перерыли все, что только было можно. Бесполезно. Раздосадованные, пошли покурить на двор. Устроились на штабелях дров, и тут вдруг поленница рассыпалась и при падении растеклась целой серебряной россыпью. Собрали Фишер со товарищи урожай серебра в пять пудов.

Фишер, почти всю жизнь трудившийся нелегалом, не был эдаким «белым воротничком» разведки. Участвовал и в обысках, и в арестах. Постигал все необходимые в его профессии азы на практике. Однако эти мелкие оперативные эпизоды главными для начинающего разведчика не были. Характеристика, данная вскоре после начала работы в органах, разительно отличалась от той, первой. Его называли «хорошим тех. работником, очень добросовестным и аккуратным. Используется не только как переводчик, но и как пом. референта». И в завершение исключительно ободряющее: «Работник перспективный. Партийно активен… Много работает над своим образованием».

С этим и перевели в Первое отделение ИНО. Так тогда именовалась нелегальная разведка. Он тщательно изучал — или припоминал — жизнь на той стороне. Читал знакомые еще по Англии газеты. Составлял по открытой печати служебные политические и экономические отчеты, отправлявшиеся начальством неизвестно куда и кому. Совершенствовался в радиоделе, хотя уже тогда его считали здесь асом.

Рядом работал народ с биографиями схожими. Среди них — бывшие политэмигранты, поднаторевшие на подпольной работе еще до революции. Встречалось немало прибалтов, говоривших на всех языках мира. На удивление, много было матросов — они считались кадрами проверенными и наиболее надежными. Начальником Восьмого отделения был Яков Серебрянский, больше известный в органах как «дядя Яша». С ним Фишер работал чуть не с самого начала, с ним и вернулся в разведку — после отлучения обоих — уже в 1941-м.

Готовили ли его специально к закордонной, как тогда называлось, работе? В принципе — да. Ради этого и брали. Первая загранкомандировка подоспела даже быстрее, чем можно было ожидать.

В конце 1930-го, по другим данным — в апреле 1931-го, Фишер Вильям Генрихович, родившийся и выросший в Англии, обратился в посольство этой страны с просьбой о выдаче ему и членам семьи британских паспортов. Мол, разочаровался в СССР, хочет с женой и маленькой дочерью, 1929 года рождения, попытать счастья на родине.

Англичане не отказали своему разочарованному в Советах парню. Но непонятно: какой все же паспорт ему вручили? Тот, № 207393, с которым он въехал с семейством в СССР, предусмотрительно не отказавшись от гражданства, или новенький?

Вилли, Эля и крошечная Эвелина поселились в Норвегии. Сначала в пригороде Осло, затем поближе к центру. Но тоже далековато. Не шиковали, домой ездили на трамвае. Англичанин Вилли Фишер занимался фотоделом, возился с радиоприемниками, что было гораздо ближе к его настоящей профессии — радиста нелегальной резидентуры. По легенде — в Норвегии, потом в Англии, числился он радиоинженером. Легенда ни разу не подвела, сомнений не вызвала. А под руководством радиста нелегальной резидентуры Франка в странах Скандинавии заработала целая сеть радиопередатчиков.

Командировка, где Фишер трудился под своей фамилией, завершилась лишь в 1935-м. Шла оживленная переписка с оставшимися в Москве родителями и напряженная работа.

Сразу после возвращения в СССР англичанину предстояло срочно выехать в Англию. Но Эвелина, болезная, подхватила скарлатину и пролежала в Боткинской. Здесь и нахваталась русицизмов, от которых с трудом потом избавлялась уже в Лондоне. Жили в большом доме. Фишер работал все тем же радистом, под теми же прикрытиями. Все шло неплохо. Тут, вероятно, и была установлена связь с теми, кого впоследствии назвали «кембриджской пятеркой». Отношения с резидентом Орловым складывались нормальные. Швед ценил Фишера как классного радиста.

И вдруг в 1937-м — отзыв из Лондона. Снова Москва, и до войны Фишер уже больше никуда не выезжал. В отличие от Орлова — Шведа, переметнувшегося в США. Ну а 31 декабря 1938 года безвестный кадровик сообщил Вильяму Генриховичу об увольнении из органов госбезопасности.

Вот бы с ним сходить в разведку

Вот такое интервью вполне мог бы дать легендарный разведчик полковник Рудольф Иванович Абель, он же Вильям Генрихович Фишер — хотя реально на такие откровения он был не склонен. Предполагаю, что эти своеобразные записки разведчика, используемые мною для вымышленной, но искренней беседы, помогали тем, кто готовился в нелегалы. Попробуем представить наш разговор с героем таким вот образом.

— Рудольф Иванович…

— Я не люблю, когда меня называют этим так ко мне и прилипшим именем моего друга подполковника Абеля.